Чужими голосами. Память о крестьянских восстаниях эпохи Гражданской войны. Коллектив авторов
важнее были для агитаторов обратные примеры, такие как 65-летний крестьянин Г. В. Блохин, принесший председателю волисполкома заявление «Запиши в книге, чтоб в случае моей смерти меня родственники без попа хоронили. На родственников и не глядите, они еще в поповской обман верят»194.
Несмотря на то что авторы газетных заметок стараются нарисовать как можно более широкий круг лиц, похороненных по новому обряду, – это не только коммунисты и комсомольцы, но и дети, и старики, и беспартийные, и рабочие, и крестьяне, – красные похороны все же оставались политической манифестацией крайне узкого круга коммунистической молодежи и в 1920‐х годах широкого распространения не получили195.
По газетным заметкам, красные похороны устраивались преимущественно для представителей идеологизированных групп – комсомольцев196, коммунистов197 или членов их семей198. Анализ дневниковых записей 1920‐х годов также свидетельствует о том, что подавляющее большинство упоминаний о красных похоронах вне зависимости от личной оценки автора относится к случаям погребения лиц с активной политической позицией. Активные коммунисты – партийцы, комсомольцы, пионеры – составляли небольшую прослойку в обществе 1920‐х годов. Их число в деревенском обществе было особенно невелико, хотя и имело тенденцию к увеличению. В 1922 году по всей стране насчитывалось лишь 11 200 партийных ячеек, в которых состояло 110 тысяч членов и кандидатов в члены партии. К 1923 году число ячеек увеличилось до 12 тысяч, а число членов и кандидатов в члены партии до 280 тысяч человек199 (согласно переписи населения 1926 года, в СССР проживало 147 миллионов человек). По всей видимости, реальная степень распространения красных обрядов соотносима со средним числом «революционной молодежи» в Советской России того времени.
Распространение «красной обрядности» среди населения позволяет оценить статистика по Тамбовской губернии. По данным Губернской рабоче-крестьянской инспекции за 1924 год, в Рассказовской волости было зафиксировано 7 случаев гражданских похорон, 2 – октябрин, 13 – рождений без крещения, 2 комсомольские свадьбы, 30 случаев свадеб без венчания. За I квартал 1927 года во всей губернии в целом было зафиксировано 13 октябрин, 35 красных свадеб и 9 гражданских похорон200. Для сравнения – согласно переписи населения 1926 года, в губернии проживало чуть более 2,7 миллиона человек, в том числе 2,4 миллиона сельского населения201. Показательно, что статистика по Москве за 1925–1926 годы разительно отличается: «На всю Москву в 1925 г. из 66.541 (общее число зарегистрированных актов гражданского состояния за год в городе. – А. С.) приходится 34.791 (52,3%) актов, освященных религией, и 31.750 (47,7%) – безбожных. В 1926 г. соотношение таково: из 74.092 (100%) церковных приходится – 36.523 (49,3%) и безбожных, уже больше, – 37.506 (50,7%)»202. Автор очерка отдельно приводит статистику по религиозным и безрелигиозным похоронам: в 1925 году «без церковного погребения обошлись» 39,9%, а в 1926‐м – 40,4%203.
Как следует интерпретировать эту статистику? Означают
А. К. Байбурин также расценивает реальную распространенность «красных обрядов» как крайне низкую. См.:
Без попов…; Ж. Влад. Елена Прямилова // Смена. 1923. 22 апреля; «Товарищ Коля». Мы чтим память павших…; Комсомольские похороны…
Похороны коммуниста…
Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г.: краткие сводки. М.: Изд. ЦСУ Союза ССР, 1927–1929. В 10 т. Вып. 3: Население СССР. М., 1927. С. 49.