Махапские землеологи. Александр Ермаков
празднике, петь, пить, девок лапать и плясать до упаду. Грехи всегда можно замолить, без них не будет покаяния».
Стемнело окончательно, и Гришка остановился. Он испугался и задрожал. Вдруг в стороне от дороги замелькало пламя костра. Отчаяние пересилило страх и толкнуло вперёд: «А вдруг разбойники? Ну и чёрт с ними. Пусть хоть сам дьявол. Я замёрз». Бродяга ускорил шаг и углубился в чащу.
У костра сидели трое. Мужики ели, пили и оживлённо беседовали. Григорий подошёл ближе. Запахло похлёбкой, самогонкой и табачным дымом. Гришка набрался смелости и подал голос. Путники пригласили оборванца к костру и протянули чарку самогонки. Бродяга влил в себя горячительное пойло и умиротворенно выдохнул:
– Благодарствую.
Вдруг в животе заурчало, сердце забилось, как у воробья, а в болотных глазах заплясали огоньки. Картинка поплыла, как отражение кривого зеркала. Гришка увидел, как его тело трупом падает в траву, а он – прозрачный двойник, остался стоять на ногах. Гришка не узнал людей. У костра, перед ним, стояли покрытые шерстью черти. Рогатая нечисть злорадно засмеялась:
– Что, чертей никогда не видел? Мы за тобой, червяк. Полетели.
Бесы быстро подхватили распутинское альтер эго за руки и за ноги, оттолкнулись от земли и пошли на подъём. Гришка еще раз взглянул на себя, рухнувшего и бездыханного:
– Батюшки, раздвоился! – он посмотрел на свою прозрачную руку и ахнул. – Простите, чертики ретивые, куда вы меня тащите?
В ответ только услышал:
– Не болтай, а то рот зашьём цыганской иглой.
Григорий прикусил язык и стал смотреть вниз, где под ногами мелькали верхушки деревьев. Ужасный полёт освещала полная луна. Скоро несостоявшийся паломник увидел у входа в пещеру медведя и зажмурился. Зверь отошёл в сторону и запустил рогатую гвардию с грузом в чёрный зев подземелья. Вдруг мрак рассеялся, а впереди появился замок с острыми, как рыбьи кости, башенными шпилями. Ярко горели фонари центрального входа. Черти пошли на посадку.
Григория завели в роскошный просторный зал, полный веселящейся публики. Бродяга непроизвольно зажмурился от яркого света. От лучезарности пёстрых масок и улыбчиво корявых лиц стало не по себе. Дорогие украшения, бальные платья, шелк, ситец и парча, смокинги, фраки и военные мундиры – всё смешалось на этом празднике ночной жизни. «Неужто снится? Наваждение какое-то, мираж» – новичок ущипнул себя за шею и сморщился от боли. Он увидел на балконе маску черного ворона с большим клювом, и душа похолодела. Босой и грязный конокрад стоял в центре зала и воровато озирался.
Фигура в маске ворона махнула маленькой ручкой. Вдруг лохмотья упали с плеч пилигрима, заблестел красный шёлк рубашки, появились новые портки, а на ногах – хромовые сапоги. Гришка от удивления открыл рот, а «ворон» с балкона крикнул:
– Заждались мы тебя, дружок! Знаю, что танцы любишь! Ну-ка, сбацай что-нибудь, станцуй!
В оркестре заиграли «Барыню». Григорий проверил на прочность каблуки обновки и пошёл в пляс. Публика захлопала