Незабытая: отчаянное сердце. Книга 1. Лейла Б.
подтвердил добравшийся до сознания топот копыт и запах сена.
Я попыталась сесть. Как только это получилось, холод немного отступил. Затем я проморгалась и увидела, что сижу в двухосной повозке на подстилке из сена, а холодными были прутья клетки, в которой я находилась.
Первым делом я машинально оглядела себя. Веревок и кандалов не было, – уже плюс. Но были синяки. Их на себе я не помнила давно; пока оглядывала и трогала, с ужасом поняла, что у меня больше не было кольца! Моего магического кольца, прямиком из Дома! Лишь потом я заметила отсутствие перчаток, доспеха лесных эльфов и уютного плаща. Голову тоже больше ничего не стягивало. Хорошо, что хоть сапоги оставили!.. А еще что-то явственно ощущалось за пазухой. Незамедлительно проверив это, я с облегчением отметила, что дневник с рисунками остался со мной.
Тошнило. Тело ныло, словно меня били. Яда внутри не чувствовалось, выходит, Солар не солгал, называя его «зельем, отключающим биологическую оболочку». Может, не лгал он и в остальном.
Стараясь отвлечься от неприятных ощущений, я осмотрелась в первую очередь для того, чтобы найти дорогие мне вещи. Я не хотела верить в то, что я могла потерять что-то. Однако в поле зрения ничего такого не попалось. Зато я увидела Гула и Гулльвейг. Первый сидел по одну со мной сторону, просто в противоположном углу клетки, и дремал. А вторая – наискосок и, кажется, как раз приходила в себя. Поняв, что Гулльвейг испытывала те же ощущения, что и я, когда просыпалась, я захотела успокоить ее. Для этого я переползла поближе, – да и от Гула хотелось отсесть, – улыбнулась, хотя понимала, что Гулльвейг вряд ли увидит мое лицо первые минуты и сказала бодро:
– Доброе утро! – после чего осмотрелась снова.
Ясный солнечный день. Утро. Нас везли по какой-то неровной, каменистой местности, практически полностью лишенной деревьев. Запряженная саврасая лошадь, кучер. Один крупный всадник на кауром коне, по всей видимости, сопровождающий; растрепанный человеческий мужчина в плаще с мечом за поясом и кулоном в виде клыка на шее, – справа от повозки, если смотреть в сторону движения. Я аккуратно поднялась на ноги. Впереди, между лошадиными ушами различалась еще одна двухосная повозка с такой же клеткой, но без сопровождения. В ней находился Сфинкс.
Прежде, чем я поняла, в сознании ли он, меня отвлекла возня за спиной. Гулльвейг села на колени и принялась ощупывать себя. Вид ее был обеспокоенным, когда она не нашла чего-то на своей груди, – то, к чему часто прикасалась через ткань. Попытавшись поддержать ее, я продемонстрировала собственные руки и, не теряя веселого тона, сказала:
– У меня тоже ничего нет.
А после осеклась. Сопровождающий всадник даже ухом не повел. Тогда мне пришла в голову одна мысль. Я отошла к противоположной от него стороне клетки и тихо прошептала просьбу. На мой зов откликнулся пролетавший мимо ворон. Он сел на вытянутую мной руку, и я попросила его посчитать, сколько всего врагов окружало меня сейчас. Он улетел, и я снова повернулась к Гулльвейг, думая о том, что два кучера