Чёрная королева: Опасная игра. Ляна Зелинская
дрался с сестрой.
– Рикард! Разве можно бить женщин? Ты же будущий таласский князь! Наследник рода Азалидов! Поднять руку на женщину! Ты меня огорчаешь.
– Она не женщина, мама, она демон в юбке!
– Нельзя поминать демонов вслух, сынок. Это грех. Мужчина должен быть опорой для женщины, защитником дома, хозяином и покровителем для слуг, разве будут они тебя уважать, видя, как ты лупишь свою сестру полотенцем?
– Она утопила мою саблю в пруду, и плащ измазала вишней!
– Это была кровь, ты же был ранен, – бормочет сестра, притворно потупив глаза.
– Женщины иногда несносны, мой мальчик, но это не значит, что их нужно бить полотенцем.
И эта картинка мелькнула так ярко, и стало так больно…
Почему ему вдруг это вспомнилось?
Эрионн и его сестра. Она чем-то её напомнила.
Ни чем-то. Всем! Он только сейчас это понял.
Та тоже была очаровательной и вредной, и совсем не леди. И хоть была младше, но умела лазить по деревьям и драться не хуже любого мальчишки. Врать, не смущаясь. Не бояться боли. И говорить гадости. Он даже научил её сражаться на бариттах. И мама всегда принимала её сторону. Возможно, поэтому. А может, это всё её духи, они тревожат душу, возвращая старую память из тех времен, которые вернуть нельзя. Но на самом деле он просто видит то, что хочет видеть.
Наваждение.
Она выкрала его воспоминания откуда-то из глубин сердца и швырнула ему в лицо. Она умеет делать отражения, и зацепила его прошлое, словно нить вязаного платка, потянула за собой, распуская, и он уже не мог остановиться, вспоминая и вспоминая…
Ведь он хотел всё забыть. Он кропотливо строил каменную стену между собой и тем временем, когда был счастлив, и за последние годы в этом даже преуспел. Он уже не помнил их лиц – отца, матери, сестры. Он не хотел помнить. Потому что память – это мучительно. Это невыносимо больно. И лучше, если бы этой памяти у него не было вовсе. И только что, выйдя от королевы, он подумал, что скоро станет свободен от воспоминаний.
А она ворвалась в его мир со своими духами и смехом, и теперь нить разматывается, а сердце снова начинает кровоточить.
Рикард кивнул коротко, поблагодарив за танец, развернулся резко и пошел через зал.
Он найдет её позже. Когда схлынет очарование момента, это наваждение и память, и так некстати накатившее желание. Когда он снова станет холодным и бесстрастным. Ичу. Тенью. Слугой Бога Ночи.
Не здесь, не на балу. Позже. Он получит от неё ответы.
Ему было жарко, не хватало воздуха. Он стянул галстук и вышел на террасу, спустился вниз, туда, где начинались стриженые аллеи парка из падуба и туи, и остановился у мраморных перил. Мир поплыл перед глазами. И это было не из-за танца. Это было…
Демоны Ашша! Она же его отравила…
Он почувствовал, как слабеют колени и дрожат руки, а огни светильников множатся и расплываются. Откуда-то сзади пахнуло знакомым ароматом: цветущая груша…
– А ты думал, я не узнала тебя, дружок? – раздался голос над самым ухом.
Ответить