Прикосновение зла. Скарлетт Сент-Клэр
передайте ей это».
Персефона приняла сверток, и, когда она поняла, что это стеганое одеяло, с любовью расшитое маленькими голубыми цветочками, на глазах у нее выступили слезы.
«Не знаю, нужно ли мне говорить вам, что означают незабудки, – продолжила Альма. – Искренняя любовь, верность, воспоминания. Со временем ваша подруга снова вас узнает».
В тот вечер, вернувшись во дворец, Персефона расплакалась, прижимая к груди это одеяло. На следующий день она подарила его Лексе.
«О, оно прекрасно, миледи», – сказала та, взяв в руки сверток, словно крошечное дитя.
Персефона напряглась, услышав свой титул. Она нахмурила брови и смущенно произнесла:
«Миледи?»
Лекса никогда прежде не использовала титул Персефоны. Их взгляды встретились, и Лекса замешкалась, покраснев.
«Танатос сказал, это твой титул», – объяснила она.
Персефона признавала, что титулами нужно пользоваться, но уж точно не в кругу друзей.
«Зови меня Персефоной».
Лекса широко распахнула глаза:
«Прости. Я не хотела тебя обидеть».
«Ты и… не обидела».
Как бы убедительно ни пыталась говорить Персефона, ей не удалось придать своему голосу достаточно уверенности. По правде говоря, услышать, как Лекса называет ее «миледи», было еще одним напоминанием, что она уже не та, что прежде. И как бы Персефона ни уговаривала себя быть терпеливой по отношению к Лексе, это было сложно. Лекса выглядела все той же, говорила все так же, она даже смеялась, как раньше. Вот только ее личность была другой.
«Кроме того, если уж пользоваться титулами, то ты должна называть Танатоса милордом».
И снова Лекса смутилась. Она отвела взгляд и, покраснев, ответила:
«Он сказал… что мне не нужно».
Персефоне этот разговор показался весьма странным, и она почувствовала себя еще более далекой от Лексы.
– Персефона! – позвала ее Лекса.
– Мм? – Это отвлекло богиню от ее мыслей. Она снова перевела взгляд на Лексу, посмотрев ей в глаза – ярко-голубые и прекрасные. Лицо подруги здесь, в Элизии, казалось бледнее, будучи обрамленным густыми темными локонами. На ней были белые одежды, подвязанные на талии. Персефона не помнила, чтобы она когда-нибудь надевала одежду этого цвета, когда они вместе жили в верхнем мире.
– Подготовка к свадьбе – как она идет? – снова спросила Лекса.
– О, – Персефона поморщилась и призналась: – Я даже не начинала.
Это было правдой лишь наполовину. Она не начала подготовку, – а вот Геката с Юри уже начали. Честно говоря, ей было больно думать о подготовке к свадьбе без Лексы. Если бы та была жива, то уже прочесывала бы интернет в поисках цветовых палитр, платьев и банкетных залов. Она составила бы план, списки и познакомила бы Персефону с традициями, о которых той не потрудилась рассказать ее мать. Вместо этого Лекса сейчас сидела напротив Персефоны – тихая, покорная, не помнящая об их дружбе. Даже если Персефона захотела бы включить ее в планы Юри и Гекаты, она бы не смогла – душам не позволялось