Елисейские Поля. Ирина Одоевцева
ее ног слабеет, она отстает.
– Первая, я первая, – кричит Люка, держась за решетку. – А вы черепахи.
По улице мимо сада проезжает такси. Сквозь стекло на Люку смотрят черные блестящие глаза. И рядом в глубине маленькая голубая шляпа, совсем как у Веры. Одна минута, и уже нет такси.
Арсений… Неужели Арсений и Вера?.. Или только показалось?.. Люка стоит около забора и смотрит вслед такси. Неужели это был он?..
Жанна дергает Люку за руку:
– Что же ты не отвечаешь? Хочешь играть в Линдберга?
3
Самовар шумит на белой скатерти. Рядом с вазочкой с вишневым вареньем мотки красного, синего и желтого шелка. Вера молча шьет, наклонив темную, гладко причесанную голову. Владимир Иванович влюбленно смотрит на нее:
– Сегодня был чудный день. Вы гуляли, Вера Алексеевна?
– Да, гуляла. – Вера внимательно считает стежки, не поднимая глаз.
Люка ставит чашку на блюдце.
– А я была в Люксембургском саду. Скажи, Вера, ты не проезжала мимо в такси? С Арсением Николаевичем?
– Я?.. – Вера резко поворачивается к сестре. Ножницы со звоном летят на пол. – Я? С Арсением Николаевичем?.. Ты с ума сошла.
– Чего ты сердишься? Мне показалось издали. Шляпа голубая, совсем как у тебя.
Вера густо краснеет:
– Мало ли в Париже голубых шляп. Я сегодня вообще не выходила.
– Но как же ты только что говорила, что гуляла?
Вера еще больше краснеет.
– Я не гуляла, я ходила за работой в мастерскую. Арсения Николаевича я с лета не видела. И какое тебе дело?..
– Я ничего… Мне только показалось. Голубая шляпа совсем как твоя. И…
– Отстань. Как ты смеешь приставать, змееныш?..
Вера встает, шумно отодвигает стул и уходит, хлопнув дверью. Щелкает ключ.
– Ну вот, – огорченно говорит Владимир Иванович. – Как нехорошо вышло.
Екатерина Львовна старается казаться спокойной:
– Вера так нервна. Вы ее извините, пожалуйста. Я иногда просто не понимаю, что с ней.
– Нервы, должно быть, малокровие. И Вера Алексеевна слишком много работает.
Люка трясет годовой:
– Она? Она целыми днями пропадает. Вторую неделю все ту же блузку вышивает.
– Люка, ты опять суешься? Не довольно с тебя, что Веру расстроила?
– Она сама расстроилась. Я ничего не говорила, мама. Мне только показалось…
– Знаешь пословицу: когда кажется, тогда крестятся? Слишком ты болтлива.
Люка надувает губы:
– Хорошо. Теперь молчать буду.
Владимир Иванович прощается.
– Куда же вы так рано, – удерживает его Екатерина Львовна. – Верочка сейчас выйдет. Верочка, Владимир Иванович хочет уходить.
Но ответа нет. Владимир Иванович нерешительно смотрит на дверь спальни, потом вздыхает:
– Нет, уж я лучше пойду. Пора. Передайте, пожалуйста, привет…
Люка провожает его в переднюю. Владимир Иванович надевает пальто.
– Нехорошо обижать сестру, Люка.
– Обидишь такую. Она сама всякого обидит. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Люка.
Люка возвращается