Свобода совести. Истоки, становление, правовая охрана. Азер Мамедзаде
разница. Терпимость предполагает уступку, дозволение известных действий, которых, может быть, и не одобряют. Право же свободы совести исключает саму мысль о снисхождении; оно предполагает полное равенство всех религий перед законом, абсолютную независимость от соизволений государства религиозного исповедания и культа, неразрывно связанных с совестью каждого отдельного лица. В отличие от Локка, Роджер Вильям не знает никаких ограничений религиозной свободе, кроме тех, которые вызываются интересами ненарушимости общественного порядка. Он признает не только право каждого гражданина свободно исповедовать свою совесть, но и право распространения им своих религиозных убеждений, право прозелитизма, о чем Локк умалчивает (21, с. 233).
Мысли Локка, а также Роджера Вильяма предоставляют едва ли не последнее слово в положении общих принципов учения о свободе совести вообще и об отношениях государства и церкви в частности для всего последующего времени. На долю последующих писателей и философов выпала задача дальнейшего развития этих общих принципов, более частного анализа отношения государства к церкви, что они и выполнили не без успеха.
Большой вклад в развитие представлений о свободе религиозной совести внесли великие мыслители XVIII в. – представители французского Просвещения Монтескье, Руссо, Вольтер и др. Антиклерикальный пафос их произведений, идеи свободомыслия и гуманизма в значительной мере подготовили общественное сознание к появлению атеистических воззрений.
Монтескье не всегда держался одних и тех же мнений по вопросу религиозной свободы. В своих «Персидских письмах» (1721 г.) он выступает защитником религиозной терпимости в широких пределах. Совершенно иначе он высказывается позднее в своем трактате «Дух законов» (1748 г.). Признавая необходимость требования взаимной терпимости сект, он в то же время рекомендует государству не допускать основания новых сект, когда его удовлетворяет установленная религия, и это, по его мнению, основной принцип законов политических в делах религии: когда в праве принять или не принять новую религию, не надо ее допускать; но когда она введена, надо ее терпеть; перемена религии государем небезопасна и может грозить при известных условиях революцией (27, с. 243).
В других положениях автора об отношении государства к религии рядом с самыми свободными принципами допускаются и существенные ограничения. Надо избегать, говорил он, уголовных законов в деле религии; в деле религии гораздо целесообразнее действовать благорасположением и доставлением жизненных выгод, чем наказанием. Круг преступлений против религии следует по возможности ограничить, ибо от этого зависит умственная свобода. К преступлениям против религии он относит только те, которые непосредственно на нее нападают, каковы простые святотатства; преступления же, состоящие в посягательстве на отправления культа, должны быть отнесены к разряду тех, которые нарушают спокойствие или безопасность граждан.