Спокойной ночи, красавчик. Эйми Моллой
механизмы, временами подводит, и к нему резко возвращаются воспоминания об их последней встрече. Сэм видел замешательство матери, когда открыл дверь в ее комнату, и те несколько мгновений, которые ей понадобились, чтобы понять, кто он такой. Ее хорошие дни становились все реже; большую часть времени она злилась, крича на персонал. Сэм принес ее любимый ланч – зити[13] с фрикадельками из «Сантисьеро он Мэйн», местной забегаловки, которая все еще держалась спустя тридцать два года работы. Она неряшливо ела свою порцию, снова и снова задавая ему одни и те же вопросы. Во сколько «Бинго», и где Рибси? Сэм объяснял, что «Бинго» каждую среду и пятницу в четыре часа в зале отдыха, а Рибси, семейный спаниель, внезапно умер в 1999 году, мелкий гаденыш, на той же неделе, когда Сэм уехал в колледж, и оставил ее совершенно одну.
– Знаешь, ты точно такой же, как он, – вдруг сказала Маргарет.
– Как кто? – спросил Сэм, откусывая твердую корочку от куска итальянского хлеба.
– А ты как думаешь? Как твой отец. – Она отложила вилку. – Я всю жизнь держала это в себе и больше не могу. – Хлеб застрял у него в горле.
– О чем ты говоришь, мама?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Сэм. Ты – эгоист. Ты эгоцентричный. И обращаешься с женщинами, как с дерьмом.
Сэм напомнил себе, что говорит не она, а ее болезнь. И все же даже сейчас, вспоминая отвращение на ее лице, он с трудом проглатывает пиво. – И хочешь узнать маленький секрет? – она заговорщически понизила голос. – Ты тоже ее бросишь. Эту твою милую жену. Ты кончишь так же, как он.
Сэм задвинул обратно свой стул и вышел из комнаты, из здания, на парковку. Вернувшись домой, он сказал Энни, что плохо себя чувствует, и сразу лег спать. Салли Френч, директор пансионата, остановила его в коридоре во время следующего визита, два дня спустя, и попросила пройти с ней в ее кабинет.
– Ваша мама перестала говорить, – объяснила она с другой стороны стола, уверяя его, что это, вероятно, временный симптом ее состояния. Но это было не временно. На деле Маргарет Статлер больше не произнесла ни слова. Ни один из ее врачей не видел случая мутизма («неспособности генерировать устно-вербальное выражение», как объяснялось в ее медицинском заключении), наступившего так быстро. В течение следующей недели Сэм умолял мать поговорить – просто сказать хоть что-нибудь, чтобы те слова не стали последними, что она произнесла.
Но она смотрела на него пустым взглядом, тяжесть ее обвинений висела между ними. Ты кончишь так же, как и он. И тогда он сделал то, что делал всегда, когда жизнь разворачивалась не так, как ему хотелось: ушел.
Сэм знает, что это трусость, но с тех пор он не заходил внутрь, чтобы не встречаться с ней. Маленькая деталь, которую он скрывал от Энни. Вместо того, чтобы разбивать себе сердце, он сидел в машине, потягивая пиво и задаваясь вопросом, сколько еще здесь оставаться.
Сэм смотрит на свой телефон – уже шестьдесят шесть минут, и поворачивает ключ в замке зажигания.
Достаточно
Зити – популярная запеканка в неаполитанском стиле из пасты (макарон) под названием «Зити» и томатного соуса. Характерна для итальянско-амер. кухни.