Святой выходит на сцену. Лесли Чартерис
если бы я сообщил вам, что хочу десять тысяч фунтов?
Хейн улыбнулся.
– Я бы выразил солидарность с вами. Вы не единственный, кто не прочь их получить.
– Давайте представим, – настойчиво продолжал Саймон, – просто представим, что я сказал бы вам: если они не окажутся у меня прямо сейчас, то к инспектору Тилу отправится небольшое досье на вас, рассказывающее о верхних залах клуба и тайнах дома Ласерр? Этих сведений хватило бы на пять лет каторжных работ.
Взгляд Хейна упал на висящий на стене календарь, где передвижной красный кружок отмечал дату. Мозг взвыл на высоких оборотах. Вдруг нахлынула необыкновенная уверенность. Переведя глаза с календаря на часы, Хейн улыбнулся.
– Я немедленно выписал бы вам чек, – сказал он.
– И ваш текущий счет это позволяет?
– Все мои деньги находятся на текущем счете. Думаю, вы понимаете, что для человека моего положения крайне важно иметь возможность без проволочек обналичить состояние.
– Тогда выпишите, будьте любезны, – вполголоса произнес Святой.
Ни слова не говоря, Хейн открыл ящик стола, вытащил чековую книжку и, что-то записав, протянул чек. Темплар взял его, пробежал по листку глазами, и в них зажглись веселые огоньки.
– Вот хороший мальчик! Я очень рад, что мы обошлись без пререканий и торга. Всегда считал, что это чрезвычайно все огрубляет.
Хейн пожал плечами.
– У меня свои методы, у вас свои. Прошу вас только не забывать о времени. – Показав свои наручные часы, он постучал по циферблату коротким и толстым указательным пальцем. – Сейчас суббота, половина первого. Вы не сможете обналичить чек до девяти утра понедельника. А там – кто знает, что может случиться? Заранее предупреждаю: ничего у вас не выйдет. Я не боюсь – до того времени вы не станете натравливать на меня полицию, потому что рассчитываете победить. Рассчитываете, что в понедельник утром будете сидеть на крыльце банка и ждать открытия. Так вот, это зря. Или вы правда верите, что я позволю вам шантажом вытянуть у меня подобную сумму – почти все, что я скопил за пять лет?
Долгожданный момент истины настал. Единственное, что заставляло Эдгара Хейна недоумевать, – почему Святой столько дней тянул, прежде чем выдвинуть требования? Буря, собиравшаяся бесконечно долго, наконец разразилась, однако Эдгар Хейн чувствовал себя до странности спокойно.
Святой искоса взглянул на него, тоже понимая, что маски сброшены.
– Ваша проблема в том, что вы слишком серьезны, – проговорил он. – Вы проиграете эту битву, потому что у вас нет чувства юмора – как у всех второсортных жуликов. Вы не умеете смеяться.
– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, Темплар.
Святой с улыбкой отвернулся и взял шляпу.
– Не обманывайте себя, дорогуша. Это будете не вы. – Он подхватил тросточку и легонько крутанул ее в пальцах. В его голубых глазах сверкал боевой задор. – Полагаю, вы не против, если я анонимно перешлю ваше доброхотное даяние в лондонскую больницу, дружочек?
– В понедельник и