Выше звезд и другие истории. Урсула Ле Гуин
факультете, для правительства, которое выделило деньги, – он, как и они, принял полностью и безоговорочно как единственную реальность. Память о том, что до прошлой пятницы все обстояло совсем иначе, он подавил.
Орру тогда приснился сон такой силы, с которым ни один другой пока сравниться не мог. Он начался в старой комнатушке по ту сторону реки, под несчастной фотографией горы Худ, и закончился в этом кабинете… И ведь Хейбер при всем присутствовал, видел, как стены вокруг него меняются, чувствовал, что мир переделывается заново, но все забыл. Забыл так крепко, что даже не задумался: а вдруг некое третье лицо, посторонний человек тоже заметит?
И что теперь будет с женщиной? Поймет ли она, или закатит истерику, или что? Сохранятся ли у нее, как и у него, оба воспоминания: истинное и новое, старое и истинное?
Еще не хватало. Начнет мешать, притащит других наблюдателей, окончательно испортит эксперимент, поломает все планы.
Остановить ее любой ценой. Он обернулся к ней, сжав кулаки, готовый применить силу.
Она замерла без движения, открыв рот, словно в трансе. Смуглая кожа позеленела. Она не могла поверить в то, что увидела за окном. Не могла и не верила.
Хейбер, все мышцы которого напряглись до предела, выдохнул чуть свободнее. Судя по ее виду, она так ошарашена и сбита с толку, что опасности представлять не будет. Но все равно действовать надо быстро.
– Он еще немного поспит, – сказал доктор, и голос его звучал почти нормально, только – из-за напряжения в горле – с легкой хрипотцой.
Он понятия не имел, куда его понесет, но надо было говорить хоть что-нибудь, лишь бы развеять наваждение.
– Переведу его в медленный сон. Ненадолго, а то забудет, что́ приснилось. Красивый вид, правда? Слава богу, восточный ветер, а то зимой и осенью гор по месяцу не видишь. А тут небо расчистилось – и вот они. Хороший все-таки штат – Орегон. Во всей стране самый неиспорченный. До Краха его особо не трогали. В конце семидесятых Портленд только начинал входить в силу. Вы здесь родились?
После долгой паузы она ошалело кивнула. Если не суть его слов, то по крайней мере свойские интонации начинали оказывать воздействие.
– А я сам из Нью-Джерси. В моем детстве там ужас творился, природу вообще загубили. Сколько на восточном побережье после Краха пришлось сносить и очищать, и до сих пор еще приходится, – уму непостижимо. Здесь, на Западе, кроме Калифорнии, такого перенаселения и экологической катастрофы не было. Экосистемы в Орегоне сохранились.
Опасно так говорить – прямо на больную тему, но ничего другого в голову не приходит; Хейбера будто тянет за язык. Голова еле справляется с двумя наборами воспоминаний, с двумя полными базами данных – одна о настоящем (до сего момента) мире, население которого составляет семь миллиардов человек и растет в геометрической прогрессии, а другая о настоящем (теперь) мире с населением меньше миллиарда, которое все еще убывает.
Боже, проносится в голове, что же Орр наделал?
Шесть