«Джамп» значит «Прыгай!». Виктор Галданов
á lа Луи XIV, которую покупают лишь от недостатка ума и избытка денег. Вы понимаете? Я ждал узреть полотна Тициана, статуэтки Челлини, античные геммы… На худой конец – подлинные рыцарские доспехи. А оказался в жилище разбогатевшего зеленщика. Хотя тут жил человек, который в любой момент мог подписать чек на миллион баксов. Ведь западные банкиры только под его честное слово выдали нам весенний кредит в пять миллиардов долларов. И знаете почему выдали? – голос Берзиньша моментально упал до шепота.
Барский уставился на него немигающим взглядом.
– Потому что им отлично известно, что личное состояние Корсовского, – продолжал шептать Берзиньш, – достигает по меньшей мере четырех миллиардов долларов и целиком находится на Западе. Давая деньги под его слово, Запад ничем не рискует, поскольку в случае его банкротства господа-капиталисты смогут в любой момент наложить арест на его имущество и забрать назад свои денежки.
– Понимаю. Вы меня заинтриговали. И вы познакомились с его женой?
– Нет, не совсем, хотя я ее видел. Корсовский вышел и подписал бумаги. Он сделал это очень поспешно и, хотя они были важными, у меня осталось впечатление, что он был недоволен тем, что я привез их. Хотя он сам сказал мне, чтобы я их привез. Затем, уже уходя, я взглянул вверх и увидел женщину, стоявшую на верху лестницы. Думаю, это была его жена, поскольку, когда она позвала его и спросила, как долго он задержится, она обращалась к нему «дорогой»… Да, это была его жена и, как и дом, и служанка, она тоже казалась тут неуместной: женщина не первой молодости, вероятно, лет под пятьдесят, но очень молодящаяся, лицо, густо намазанное косметикой, примерно как у вокзальной проститутки, с крашенными перекисью почти белыми волосами и в мини-юбке, годной разве что пятнадцатилетке. Впрочем, своей дочери я бы такую надеть не позволил. Картину довершали черные сетчатые чулки. Чулки очень короткие, были видны резинки, тянущиеся к поясу. Когда она подошла поближе, я увидел лицо поблекшей потаскухи: мертвенно-белое, с пятнами грима, как сургучные печати на конверте.
– Но вы не говорили с ней?
– Нет, я поздоровался, конечно. Корсовский был недоволен ее появлением, он моментально меня оттеснил от нее и дал мне понять что мне пора идти. Я больше ни разу не был в этом доме. У него есть квартира на Ордынке и большую часть свободного времени он проводит в ней. – Берзиньш допил свой бокал и загасил сигарету. – Вот и все, что я могу сказать о его личной жизни. У него, по-видимому, нет пороков и весьма мало интересов вне работы.
– А гомосексуальные связи?
– Вы считаете это пороком? Имея подобное чудовище в роли жены, трудно проникнуться нежными чувствами к женскому полу. Сразу становится ясно, что с ним станется после двадцати лет интенсивного использования. А ведь этот человек работает по двадцати часов в сутки, спасая эту несчастную страну…
У Барского возникло желание продолжить эту фразу словами «которую он сам же и разорил», но