Уголовное законодательство об ответственности за служебные преступления, совершаемые в коммерческих или иных организациях: история, современность, перспективы развития. Сергей Изосимов
и счетах, подаваемых хозяину по отправлению вверенных им дел (ст. 1190).
Положения о приказчиках и сидельцах распространялись на детей купцов и других лиц, отдаваемых родителями или их родственниками в конторы и лавки для обучения торговле и бухгалтерии (ст. 1192), а также лиц, имеющих доверенность от купцов на производство торга и на управление их торговыми делами, «хотя и с званием лишь комиссионеров», за нарушение правил об отчетах, о сохранении и сбережении товаров, «о несоблюдении выгод их доверителей и об ограждении их от убытков» (ст. 1193)[46] Профессор А. Н. Трайнин, комментируя положения указанных норм, отмечал, что «в них с большой последовательностью совершается метаморфоза: превращение неправильных действий служащего в отношении хозяина в посягательство на публичный интерес, в уголовное деяние»[47]
3) нарушения полномочий со стороны чиновников, которым вверена охрана казенного или частного имущества, а также со стороны служащих в государственных, общественных и частных учреждениях кредита[48]
4) нарушения полномочий со стороны браковщиков, наносящие ущерб хозяину имущества, подлежащего бракованию, а также со стороны биржевых и корабельных маклеров, биржевых нотариусов, аукционистов и других лиц, которым вверено ограждение чужого имущественного интереса (ст. 1287, 1290, 1322–1325, 1329, 1330, 1341, 1343)[49] и др.
Под злоупотреблением доверием понималось умышленное причинение вреда чужому имущественному интересу, охрана которого лежала на виновном, «посредством заведомо несогласных с имуществом установленной обязанности распоряжений о чужом имуществе или вообще посредством превратного пользования правами, из такой обязанности вытекающими»[50].
К злоупотреблению доверием, прежде всего, относилось злоупотребление полномочием, полученным по договору доверенности. Это злоупотребление явилось как бы прототипом данного преступления, куда постепенно вошли: злоупотребления по службе и опеке; затем, вместе с возложением публичных функций и на других частных лиц, кроме опекунов, – также злоупотребления администраторов и кураторов вверенного имущества, аукционистов, биржевых маклеров, ценовщиков, браковщиков и прочих лиц, которым распоряжением власти поручалось ограждение чужих имущественных интересов, и, наконец, злоупотребления служащих в благотворительных, а также в акционерных или кредитных установлениях.
Субъектом злоупотребления доверием могло быть только лицо, которому по закону или по договору принадлежали право и обязанность распоряжаться чужим имуществом, наблюдая за ним и охраняя в интересах собственника[51] Таким образом, требовалась наличность особых отношений между потерпевшим и виновным для того, чтобы последний мог быть субъектом данного преступления; поэтому, например, обыкновенные частные отношения хозяина к съемщику помещения, слуги к господину или хозяину для этого были недостаточны
См.:
Наказание за такие нарушения определялись как за повреждение чужого имущества, мошенничество, подлог и т. п. (ст. 353, 435, 438, 477, 482, 484, 485, 493, 495, 496, 498–501, 1154, 1155).
См.:
См.:
Профессор И. Я. Фойницкий отмечает, что законодательства некоторых зарубежных стран конца IX – начала XX в. содержали определение субъекта злоупотребления доверием непосредственно в самом тексте закона. Так, в § 277 германского Уложения 1909 г. было закреплено следующее его понятие: субъект злоупотребления доверием – это лицо, коему в силу закона или правом сделки предоставлено полномочие распоряжаться чужим имуществом (см.: