Белый Z на лобовой броне. Михаил Михеев
свои КамАЗы и даже не пытались согнать как раз вставившего заправочный пистолет в горловину бака Третьякова.
А вот на кассе возникла заминка, потом раздался не слишком изощренный мат на чистейшем русском, и секунду спустя из помещения на улицу пробкой вылетела кассирша. Видать, привыкла к безнаказанности, не восприняла людей с оружием всерьез и попыталась с них что-то содрать. Хотя, может, они просто требовали заправить их бесплатно, а она их послала – черт знает.
Да и неинтересны причины конфликта, если откровенно. Ни к тем ни к другим Виталий даже намека на сочувствие не испытывал, разве что желание убраться куда подальше. Иметь проблемы и ставить под угрозу выполнение задачи из-за этих дуриков – нет уж, увольте. Наследить здесь, конечно, было можно, однако для этого подходило любое место, в том числе и без таких источников геморроя.
Он как раз успел заправиться, как с востока донесся знакомый гул, и в следующий момент камуфлированные рванули во все стороны, будто застигнутые врасплох тараканы. Еще через минуту над селом прошли, рубя винтами сырой весенний воздух, четыре вертолета – Ка-52, их характерный силуэт ни с чем не спутаешь. Не обращая внимания на происходящее здесь, они стремительно пронеслись над головами, едва не задевая, казалось, крыши домов, и скрылись из виду.
Короткая пауза – и с той стороны, куда они направились, донеслось несколько приглушенных расстоянием взрывов. Еще через несколько минут вертолеты промчались обратно. За одним тянулся жиденький дымный хвост, но, похоже, все это проходило под грифом «мелочь, не обращать внимания».
– У-у, кляты москали…
Виталий обернулся и увидел вояку, с трудом выползавшего из-под его «Нивы». Туда-то он нырнул запросто, а вот выбраться оказалось занятием посложнее. Однако же справился и теперь, ругаясь, счищал с одежд липкую, на масле с бензином замешанную грязь. Со всех сторон возвращались его сослуживцы, и густо висящий в воздухе мат крепчал, с каждой секундой выходя на новый уровень.
Суржик, к слову, из речи исчез моментально, говорили на чистейшем русском языке, разве что с характерным южным «гэканьем». И сколь смог определить Виталий, злость к русским была замешана скорее на зависти. Как же, летают где хотят, делают что хотят. И никого не боятся. А они, украинцы, официально провозглашенные высшей расой, вынуждены сидеть в канавах, боясь, что русские все же их заметят. Унизительно.
А вот теперь надо валить, и чем быстрее, тем лучше. Это сейчас они ни на что внимания не обращают и только себя могут слушать. Как глухари токующие, право слово. Но возбуждение быстро пройдет, а там и офицер, или как там у них называют главнюков, появится. И сразу же они начнут глядеть вокруг. В этот момент лучше быть от здешних вояк подальше. Виталий по собственному опыту знал: подобное шакалье ненавидит тех, кто оказался свидетелем их трусости.
И пускай даже то, что произошло сейчас, на что-то особенное не тянуло, эпизод на войне банальный для любой армии, но в душе-то нацики знают, чего стоят. И это раздувает