Эпохи холст – багряной кистью. Александр Плетнёв

      Для него специально притащили тяжёлое кресло из кают-компании – вот только так, привалившись, полуприсев, было более или менее терпимо. И немного возвращалась ясность мысли, а с ней досада и какое-то опустошение.

      Его порыв – на прорыв не поддержали!

      Того перекрыл южные румбы очередным охватом, и избитая эскадра снова «под ножом».

      Считая Витгефта не самым удачным командующим эскадрой, а уж Ухтомского и вовсе… понимая, что у самого мысли, как манная каша, капитан 1-го ранга всё же полагал, что следует выводить эскадру из боя, сохранить!

      Но, несмотря на приказы сверху, полагал, что остаётся один путь – возвращаться в Порт-Артур.

      При опасениях по поводу затоплений в носовой части «Ретвизан», сбавив ход, уже на тринадцати узлах обходил изломанный строй броненосцев, склоняясь к северу.

      – Да как же так, Эдуард Николаевич! – В тоне старшего офицера ещё сохранялись недоуменные и просящие нотки. – Ведь приказ был – только вперёд!

      – Полноте…

      – «Пересвет» воротит на норд, – донеслось с мостика, – за нами идут!

      – Потеряем бездарно все, что навоевали нынче. Японец тоже избит. Видали «Микасу»?! – Теперь офицер заговорил возмущённо и упрямо. – Посрамим честь русских моряков!

      – «Цесаревич»! – кричит сигнальщик. – «Цесаревич» выбросил флажный сигнал!

      Не переставая кидать в надежде взгляды на «Цесаревича» – не взлетит ли там адмиральский флаг, собрать эскадру в некое подобие строя Ухтомскому всё же удалось.