Дорога без возврата. Ярослав Васильев
ждал готовый для трапезы стол. Покрытый ослепительно-белым холстом: разговор предстоял важный, и баронесса не поскупилась пустить пыль в глаза, купив новую скатерть. Да и посуда рядом с хозяйским местом специально была не повседневная оловянная, а из золота, серебра и вычеканенной стали – в ход пошло всё что можно из сокровищницы замка.
Гостя пригласили сесть рядом с баронессой, есть из одного блюда и пить из одного кубка. Епископ благочестиво кивнул и согласился… Женщина почувствовала, как бешено застучало сердце. От помощи епископа зависел успех всего задуманного предприятия. А раз отец Павел выказал своё расположение с первых же мгновений, скорее всего, удастся его уговорить. Уговорить помочь с местью графу де Крона! В голове вихрем заплясали мысли последних недель. Всё это время она выискивала способ нанести удар… желательно с выгодой для себя. И неважно, действительно ли виноват слуга, или граф в самом деле нанёс запрещённый удар. Главное, что тот, кого баронесса выбрала себе в мужья, мёртв. Искать ещё одного кандидата нет времени: родственники понемногу начинают роптать и скоро навяжут ей кого-нибудь сами. А эконома де Жюсси, изворотливого на всякие каверзы, пришлось выгнать. Старик всё равно начал терять нюх: за месяц упустил сразу две дичи. И школяра до сих пор было немного жаль, очень уж приглянулся ей этот сладкий мальчик. Женщина заставила себя успокоиться. Сейчас не время менять своё решение. Если епископ её поддержит, то после победы про Муффи забудут. Из владений графа де Крона можно будет нарезать себе немало доменов, да и деревни там небедные. А среди родственников баронессы немало тех, кто мечтает дать хорошее наследство младшим сыновьям. И эти поддержат её в войне с графом первыми. Лишь бы отец Павел сказал: «Да».
Баронесса знала, что епископ любит хорошо поесть, поэтому кушанья вносились одно за другим. Сначала рыба и мясо на широких кусках белого хлеба, пропитанных соусом с сарацинским пряностями. Опять не вовремя пришла мысль, сколько золота стоила каждая горсть этих пахучих заморских трав. Следом подали дичь: двое слуг внесли на вертеле запечённого оленя, блюдо с зайцами, блюдо с перепелами. А как только епископ довольно рыгнул и высказался, что первого червячка он заморил, по знаку хозяйки начали вносить деликатесы: щуку по древлянскому рецепту, устриц из Иберии. Затем, пока де Муффи и отец Павел переводили дух перед следующей переменой блюд, сначала выступил со стихами трувер, потом показывал своё умение алхимик баронессы. Едва развлечения закончились, перед епископом поставили пузатое глубокое блюдо с супом. Клирик сорвал закрывавшее верх узорчатое полотенце, бросил на пол, взял за блюдо за ушки и принялся не стесняясь громко хлебать. От удовольствия епископ даже позабыл, что делит место с хозяйкой и хорошо бы время от времени передавать блюдо ей.
Баронесса на граничившее с неуважением поведение гостя смотрела с доброжелательным выражением на лице, улыбалась. Внутри же потихоньку закипало негодование. Если бы не епископская панагия10, висевшая поверх бархатного пурпуана, нельзя было бы признать в этом человеке служителя церкви. Горбатый нос, квадратный массивный подбородок, широкие скулы и густые рыжие
Панаги́я (греч. παναγία – всесвятая) – небольшая круглая иконка с изображением Богоматери, чаще носимая высшими церковными иерархами на груди