Зелёная зона. Владимир Алеников
разы. Именно, что я не вчера родилась. Кое-что соображаю.
Виктор почувствовал, как в нем снова медленно начала закипать злость. Предыдущие подозрения вспыхнули с новой силой.
У этой девчонки явно что-то на уме!
Неспроста же она так упрямо все время твердит эту ахинею. Конечно, девочка чертовски хороша, тут и разговору нет, только лучше бы ей находиться сейчас подальше отсюда, гораздо спокойнее было бы.
И чего, в самом деле, он ее сюда притащил, такого с ним не случалось много лет. Женщины ведь не понимают разницу между ночью и днем.
Мало ли что происходит ночью, к дню все это не имеет никакого отношения!
Виктор неожиданно вспомнил, как стонала, задыхалась от наслаждения Арина. Воспоминание было острым, пронзительным.
Он склонялся над нею, отбрасывал в сторону мокрую от пота простыню, дотрагивался до ее мягких губ и нежного тела, проваливался куда-то в небытие, пропадал в теплой сладости, пронзающей все его нутро.
А в чем-то девчонка права!
Видимо, столько лет глубоко сидевшая в нем, никем не востребованная нежность вырвалась наружу в ту минуту, в тот самый момент, когда приглушенный алкоголем рассудок уже не мог контролировать его, разгоряченного от близости обнаженного женского тела…
Виктор встряхнул головой, сердито отбросил от себя совершенно излишние сейчас воспоминания.
– Вот что, – сказал он спокойно и твердо, – я тебя в последний раз прошу. Извини, если я наболтал чего-то лишнего ночью. Не бери в голову. С кем не бывает. Давай сменим пластинку, хорошо?
Арина поджала губы. Это предложение, безусловно, не привело ее в восторг.
Но Виктор уже принял решение. Взглянул на часы, дал понять, что его время кончилось.
Намек был весьма прозрачен, даже, пожалуй, груб, и Арина тут же отреагировала на него.
– Я тебя тоже хочу кое о чем попросить, – сказала она. – Прежде чем я уйду, можешь мне поставить еще раз эту песню, твою любимую, «Дорогая Арина»?
– Конечно, – засуетился Виктор. – О чем речь.
Он вскочил из-за стола, пошел в комнату к старинному граммофону. Собственно, от подлинной старины в граммофоне сохранилась только внешняя оболочка. Внутри него был искусно вмонтирован электрический механизм, который и приводил аппарат в движение.
Виктор поставил иголку на пластинку, нажал кнопку.
«Моя дорогая Арина, – разнесся по дому хрипловатый голос Леонида Утёсова, – ты явилась ко мне словно чудо, я тебя никогда не забуду, дорогая Арина…»
4. Шахматная игра
Жаркий июльский ветер снова зашевелил ветви деревьев, окружавших дом. Лес словно вздохнул, стряхивая с себя утреннюю дремоту.
Вздох этот пронесся по верхушкам, качнул их из стороны в сторону, заставил замереть бегущую по стволу белку, вынудил крепко вцепиться в качающееся дерево всеми четырьмя широко расставленными лапками.
Во время этой внезапной остановки белка и услышала доносящуюся из дома музыку.
«В эту темную ночь я был так одинок, – пел Утёсов. – Дул западный ветер, и шел мокрый снег.