Игра в метаморфозы. Бернар Миньер
из-под которой она, наверное, вылезала только чтобы отправиться в туалет. Конечно, она уже состарилась. Но в чертах ее лица еще оставалось что-то от той властной, высокомерной и несгибаемой женщины, какой она была когда-то. От той женщины, что жила с ее отцом, скоропостижно сошедшим со сцены в пятьдесят девять лет от сердечного приступа.
– У меня были важные дела, мама.
– Ты не забыла, что в субботу Альваро у тебя?
– Нет, мама, не забыла.
Она забирала сына на выходные раз в две недели. Так решила судья, женщина лет тридцати, у которой не было детей, – Лусия узнавала.
У ее матери был один интерес во вдовьей жизни: внуки. Она забывала все больше вещей, но только не тех, что касались Альваро.
– Звонил Самуэль, – сказала мать. – Он хотел с тобой поговорить, но не мог тебя застать. Думаю, у Альваро что-то случилось в школе.
Что-то случилось? Как это понимать? Самуэль – ее бывший муж, директор страхового агентства. По всей очевидности, его ремесло было более правомочно в глазах судьи, чем ремесло офицера судебной полиции Гражданской гвардии. Лусия заглянула в телефон: действительно, два непринятых вызова от бывшего мужа.
– Я ему завтра позвоню, – сказала она, направляясь на кухню, чтобы выложить в холодильник фрукты, овощи, йогурты, сыр и рыбу.
– Самуэль сказал, что пытался дважды дозвониться до тебя по мобильнику, – не унималась мать.
К дверце холодильника магнитами был прикреплен прошлогодний календарь, а календаря на этот год нигде видно не было. Лусия почувствовала раздражение: ну почему Самуэль, если не получилось дозвониться до нее, сразу звонит матери?
– Вполне возможно. Мама, я не отвечаю на частные звонки, когда нахожусь, – она чуть не сказала «на допросе», – на работе.
– Ну да. Давно известно, что у тебя сначала работа, а потом все остальное, – комментировала мать из соседней комнаты.
Выходя из кухни, Лусия заметила на стене фото Рафаэля. Ему на этой фотографии лет пятнадцать-шестнадцать. Он очень высокий для своего возраста… Очень высокий и тонкий… Рост метр восемьдесят восемь, а вес всего семьдесят четыре килограмма…
– Спокойной ночи, мама, – сказала она, разложив еду в холодильнике и направляясь к выходу.
Ей никто не ответил.
Да и услышали ли ее? Слух у матери заметно слабел. И она становилась все менее и менее чистоплотной. В квартире скверно пахло. Сестра Моника считала, что мать постепенно сходит с ума, и хотела ее поместить в дом престарелых. Она объясняла, что такая нагрузка слишком велика для них, хотя всем занималась Лусия, а Моника, обитая в просторном, в четыреста квадратных метров, доме мужа, пилота международных авиалиний, который очень хорошо зарабатывал, целыми днями не знала, куда себя девать. Каждый раз, когда они заводили об этом речь, дело кончалось взаимными обвинениями и упреками. Моника рано вышла замуж за летчика-истребителя ВВС и, видимо, не имела понятия, что такое реальная жизнь, в которой люди с утра