Маленькие грязные секреты. Дженнифер Хиллиер
где стоял стол секретарши, но не было самой секретарши. Чуть погодя она догадалась, что не было никакого звонка. Кастро просто дала своей клиентке немного времени прийти в себя или, если ей нужно, выплеснуть свою ярость. Очень любезно с ее стороны, но Марин не собиралась давать волю чувствам. По крайней мере, сейчас. У нее хорошо получалось притворяться. Она знала, что сможет сдерживать свои чувства, пока не вернется домой, а уж там, без посторонних глаз, позволит себе выплеснуть все эмоции, запивая таблетки вином.
Марин стала слишком самоуверенной. Это единственное объяснение. Особенно, когда родила Себастиана, после четырех сложных раундов ЭКО. Ей было дано слишком много денег, слишком много успеха, слишком много любви от мужа и ребенка, поэтому, видимо, Вселенная решила исправить дисбаланс изобилия, забрав то единственное, что имело для нее значение.
Ее сына.
Началось чувственное оцепенение, и Марин порадовалась ему. Она знала по опыту, что люди не способны долго терпеть сильную эмоциональную боль – со временем чувства начинают притупляться. Таков способ выживания организма, и он дает не столько облегчение, сколько отсрочку. Боль вернется. Марин прочувствует каждую ее унцию позже – и, ощутив всю ее глубину, быстро, пока мучительная обида не стала смертельной, разбавит ее «Ксанаксом» с бутылочкой «Каберне Совиньон».
Дверь кабинета вновь открылась.
– Я вернулась, – Кастро заняла свое место.
Марин заметила – причем не в первый раз, – насколько она стройна. У нее, должно быть, четвертый, а может, даже второй размер[19]. Марин никогда не была настолько худенькой. Даже в шестнадцать лет, когда страдала от булимии.
Детектив пристально взглянула на нее. Марин знала, что выглядит прекрасно, и задумалась, не осуждает ли ее за это Кастро. Может, она считала, что после новости об измене Дерека Марин более пристало сейчас истерично психовать, чем стойко держаться? Ей хотелось бы понравиться Кастро. Но Марин хотелось также, чтобы она понимала, а не жалела ее.
Она всегда с трудом воспринимала проявляемую к ней жалость, особенно от других женщин. С другой стороны, жаждала от них справедливого признания ее заслуг. Она подозревала, что корни такого отношения к жизни тянулись от ее матери, до самой смерти остававшейся с ней крайне строгой.
– Я собрала для вас небольшое досье, если захотите взглянуть на него, когда вернетесь домой, – сообщила Кастро, печатая что-то на клавиатуре, – и только что отправила его на вашу электронную почту.
Через пару секунд смартфон Марин завибрировал. Вытащив его из кармана, она убедилась, что письмо благополучно прибыло. Открыла его и скачала.
– Все в порядке, получила.
– Я хочу быть честной с вами. – Детектив выглядела огорченной, впервые с момента их знакомства. – Получив эти фотографии, я сомневалась, стоит ли мне сообщать о них вам. Ведь вы наняли меня для другого дела, но я подумала, что вы, вероятно, уже знаете об этом романе… В общем, не хотелось
Размеры соответствуют российским 42–40.