Разумное животное. Человек на обочине эволюции. Лев Шильников
жертву, действует экономно и безошибочно. Это работают врожденные генетические программы, усиленные воспитанием и индивидуальным тренингом. Леопард охотится из засады; псовые, преследуя стадо копытных, умело отсекают слабейших, применяя хитроумные тактические приемы; сокол-сапсан в стремительном пике ударом когтя рассекает на части дикую утку. Разумеется, врожденные программы – это только полдела: хищники учатся всю жизнь и шлифуют свое мастерство, поскольку совершенство их охотничьих приемов напрямую связано с выживанием вида. Травоядным еще проще – пища в избытке находится у них под ногами. А вот наш предок, вставший на скользкий путь очеловечивания, был вынужден поспевать всюду. Сравнительно некрупный примат, лишенный мощных клыков и острых когтей, он не мог, разумеется, на равных конкурировать с большими кошками и волками. Переваривать листья, ветки и траву он тоже был не в состоянии – у него по-другому устроен кишечник. Его уделом стала стезя собирательства, требующая смекалки, сообразительности и ежечасного нахождения нетривиальных решений. Он довольствовался выброшенной на берег рыбой, объедками с царского стола хищников, насекомыми, побегами растений, орехами, червями, пресмыкающимися, а иногда – мелкими животными и птичьими яйцами. Одним словом, его пищевые пристрастия были предельно широки, и совсем не исключено, что наша склонность лакомиться остро пахнущими продуктами с гнильцой (а они непременно входят едва ли не в любую кухню мира) проистекает из тех ветхозаветных времен.
Короче говоря, прогрессивный примат откровенно проигнорировал осевую стратегию большинства и, поставив на маргинальность, не прогадал. Вынужденный импровизировать на каждом шагу, он получил долгосрочное эволюционное преимущество. А когда человек освоил речь, овладел огнем и перешел к регулярной орудийной деятельности, эволюция и вовсе понеслась вскачь. Изначальная маргинальность рода Homo обернулась дополнительным измерением.
Дело в том, что любой биологический вид (и человек здесь не исключение) получает в наследство от предков полный набор разнообразных поведенческих программ. Инстинкт отнюдь не противоречит разуму. Рассудочная деятельность составляет как бы второй этаж поведения, она не игнорирует унаследованные программы, а плодотворно сотрудничает с ними. Если бы человек, как и все прочие животные, продолжал развиваться спокойно и неспешно, естественный отбор рано или поздно привел бы противоречивые программы в соответствие друг с другом. Лишнее было бы убрано, что-то – подчищено, и на выходе получился бы очередной биологический вид, идеально вписанный в среду.
Карту будня смазал стремительный социальный прогресс. Речь позволила надежно фиксировать в длинном ряду поколений ценные навыки, и критерием успеха популяции отныне стали не унаследованные с генами полезные признаки, а внегенетически передаваемая информация. Неторопливый отбор оказался в значительной степени не у дел, поневоле вынужденный