Аватара. Теофиль Готье
ниспадали по обе стороны ее лба, белого и чистого, словно свежий снег, выпавший ночью на самую высокую вершину Альп. Длинные ресницы – тонкие, как те золотые нити, с помощью которых средневековые миниатюристы изображают сияние вокруг головок ангелов, – наполовину скрывали ее глаза зелено-голубого цвета, цвета бликов, играющих под лучами солнца на поверхности ледников. Божественно очерченные губы алели, будто створки раковины Венеры, а щеки походили на стыдливые белые розы, краснеющие от признаний соловья и поцелуев бабочек. Ни одному художнику не под силу передать их неземную пленительность, свежесть и прозрачность; казалось, их оттенок никак не может быть обязан той красной жидкости, что течет в наших венах; лишь первые проблески Авроры на вершине Сьерра-Невады, алые сердечки некоторых белых камелий, паросский мрамор[45], просвечивающий сквозь розовую газовую вуаль, дают отдаленное представление об их цвете. Шея, открытая взору между лентами шляпки и шалью, сияла белизной с опаловым отливом по краям. С первого взгляда внимание привлекал не рисунок этой яркой головки, а только ее колорит – точно так воспринимаются добротные произведения венецианской школы[46]. Вместе с тем ее абрис чистотой и изяществом напоминал античные профили, вырезанные на агатовых камеях.
Как Ромео забыл Розалинду, встретив Джульетту[47], так и я, увидев эту недосягаемую красавицу, забыл все мои прошлые увлечения. Страницы моего сердца снова стали чистыми: все имена, все воспоминания стерлись. Я более не понимал, что могло привлекать меня в тех вульгарных связях, которых редко избегают молодые люди, я упрекал себя за них, словно за измену. Новая жизнь началась для меня с этой роковой встречи.
Ее карета покинула Кашины и поворотила в город, унося ослепительное видение. Я подъехал к молодому, весьма любезному русскому, большому любителю курортов, из тех, что встречаются во всех космополитических салонах Европы и знают всю подноготную их завсегдатаев, завел разговор о незнакомке и узнал, что это была графиня Прасковья Лабинская, литовка из знатного и очень богатого рода, чей муж вот уже два года воевал на Кавказе[48].
Не стоит останавливаться на том, какие уловки пришлось пустить мне в ход, чтобы добиться приема у графини – в отсутствие графа она весьма настороженно относилась к новым знакомствам – но наконец я был принят: две вдовствующие княгини и четыре баронессы без возраста поручились за меня своей древней добродетелью.
Графиня Лабинская сняла великолепную виллу, в прошлом принадлежавшую семье Сальвиати[49], в полулье от Флоренции; всего за несколько дней она сумела привнести современный комфорт в этот старый дом, ничем не нарушив его суровую красоту и строгую элегантность. Тяжелые портьеры с вышитыми гербами удачно вписывались в стрельчатые арки; мебель старинной формы гармонировала со стенами, покрытыми темно-коричневым деревом или фресками приглушенных тонов, походившими на средневековые гобелены; ничто – ни яркие краски,
Паросский мрамор – мрамор с острова Парос, одного из Кикладских островов в Эгейском море. Этот мрамор, который систематически добывался в IV веке фракийскими рабами, был чистым и мелкозернистым и потому хорошо подходил для изготовления скульптур.
Венецианская школа – стиль живописи, сложившийся в эпоху Возрождения в Венеции. Его отличительной чертой являются любовь к свету и насыщенность красок.
Как Ромео забыл Розалинду, встретив Джульетту… – Ошибка Готье: Розалинда – героиня пьесы Шекспира «Как вам это понравится».
Полюбив Джульетту, Ромео говорит священнику: «Нет, с Розалиной у меня конец, / Я имя позабыл ее, отец» (см. Шекспир У. Ромео и Джульетта. Акт II, сц. 3, 45–46. Пер. Б. Пастернака).
…муж вот уже два года воевал на Кавказе. – Имеется в виду Кавказская война 1817–1864 годов, в результате которой Кавказ был полностью присоединен к Российской империи. См. также примечание 11 к главе III.
Графиня… сняла… виллу, в прошлом принадлежавшую семье Сальвиати… – Вилла Сальвиати – исторический памятник в окрестностях Флоренции. Замок, построенный в начале XV столетия и окруженный парком, с 1450 года стал собственностью Аллемано Сальвиати – знатного флорентийца. Из этой семьи вышли несколько кардиналов и один художник. На этой же вилле жил Филиппо Сальвиати (1583–1614) – друг Галлилея и последователь Коперника.