Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры. Мила Бачурова
жилых холмов выкатывались яйца. За спиной у меня слышался отчаянный вопль – Яйцерик бежал следом, пытаясь одновременно выяснить, что, собственно, происходит. Судя по голосу, был близок к панике. Но оно и понятно. Свалилось всё разом…
Красное платье Дианы скрылось за деревьями. Я осторожно добавил скорости. Эх, сейчас бы летающую тарелку какую-нибудь захудалую, ух, я бы выдал! Но чего нет, того нет.
Когда я добрался до леса, Диана уже выскочила обратно, сверкая глазами и держа в руках гоночный комбинезон Фионы.
– Звездец, – резюмировал я, переводя дыхание. – Зов джунглей взорвал кошке мозг.
– Да какой там мозг! – зарычала Диана и швырнула комбинезон мне. – Там записка.
– Что там? Что случилось? – врезался в меня Яйцерик.
– Папаша, ты чего так носишься? – проворчал я, разворачивая записку, которую чья-то яичная рука затолкала в складки комбинезона. – Тухляк взболтается, сепсис пойдёт, совсем мёртвый будешь.
– Вот и Яйцедок тоже так говорит, – подтвердил Яйцерик. – Говорит, нужно спокойствие… Что случилось, Костя?
Случилось, блин… Записка была короткой и категоричной: «Хочешь увидеть свои яйца живыми и невредимыми – приходи в Яйцо один, пока не взойдёт Ночное Яйцо. Придёшь не один или опоздаешь – яйца умрут».
Вокруг нас уже сгрудились другие яйца, возбуждённо переговариваясь и спрашивая друг у друга, что за фигня творится. Я показал записку Яйцерику, и тот позеленел. Остальные яйца тоже заткнулись.
– Записка, по ходу, для меня, – предположил я. – Фиона – она, как бы, ничьё больше яйцо…
И замолчал. Потому что уж чего-чего, а девчонок у меня раньше не похищали. Уводили – ну, бывало. Арестовывали у меня на глазах – безусловно. А вот похищение – это впервые.
– Кто… Кто мог такое сделать? – прошептал Яйцерик. – Яйцекраты? Они! Они перешли все границы яичного!
– Одумайся, Яйцерик, – подал голос кто-то из толпы. – Какие тебе яйцекраты? Смит это. Смит Гладкое Яйцо.
– Не может быть! – взвыл Яйцерик. – Чтобы один из нас…
– Ему нанесли оскорбление, – сообщило то яйцо, что минувшей ночью тыкало в меня вилами. – Теперь он будет мстить. Как умеет. То есть, подло.
– Не верю, не верю! – стонал Яйцерик.
– Ну, знаешь, – пожала плечами Диана, – я вот тоже до недавнего времени в говорящие яйца не верила. Однако если они разговаривают – тут уж верь не верь, а факт остаётся фактом.
Пока Диана прочищала безутешному папаше мозги, я думал в записку. «Приходи в Яйцо». Почему-то мне сразу сделалось понятно, что имеется в виду тот подземный клубешник. Вопрос о том, как именно местный язык взаимодействует с мозгом, я отложил на потом. На какой-нибудь крайне потомственный потом.
Смит велел ждать ночи. Зачем? Что он сделает с девчонками?.. Ну, с Фионой-то, допустим, ничего он особого не сделает, тупо нечем. А вот с Яйцериной – запросто может. Наверное. Я так и не успел разобраться в тонкостях половой жизни яиц. Да может, и не надо разбираться – поберегу психику. Права Диана, надо менять сознание. Меньше знаешь – крепче спишь.
Если