Рассказы. Виталий Чернов
музыка и пьяные голоса. Постучали, шум сразу стих, но дверь никто не открыл. Ждать не имело смысла. Дверь вышибли ногой, всех уложили на пол, а потом доставили в отделение. Никаких вещей в квартире не оказалось, успели сбыть. «Учитель» вел себя нагло. Все обвинения отрицал, ссылаясь на то, что «Слава-поэт» немножко с придурью и верить ему нельзя.
Уголовникам читать мораль, давить на совесть не имеет никакого смысла. Кроме смеха и ухмылок ничего не добьешься. Обоих задержали на трое суток. За это время необходимо расколоть «Учителя» или его отпустить.
На следующий день вопрос обсуждался на оперативке. Помочь разговорить «Учителя» за две бутылки «сухого», вызвался Моисеев Сергей. Оперативник физически крепкий. Про таких говорят – уличный боец.
Задержанного привели из КПЗ. На вопросы не отвечал, нагло улыбался. На лице застарелые следы асфальтовой болезни. Подозреваемый сидел спиной к двери. Я за столом пытался взять объяснение. Сзади подошел Моисеев. Резкий, мощный удар ногой по печени. От неожиданности я откинулся на спинку стула. «Учитель» ойкнул и стал клониться на правый бок. Сразу же последовал удар ладонью по шее. Болячки на лице как срезало ножом. Допрашиваемый засопел: «Пишите, все скажу». – Сам будешь писать! – подвинули лист бумаги и ручку.
Конечно, для меня, пришедшего в органы практически после института, такие методы допроса были диковаты. Но результат оказался очень действенен.
На следующий день вызвали следователя. На допросе следователь поинтересовалась, не били ли допрашиваемого. «Учитель» оглянулся, у двери стояли я и Моисеев. – Нет, нет, никто не бил, – заторопился он.
Субботник
Незабываемые советские времена. Демонстрации, торжественные вечера, субботники, массовки.
Ко дню рождения Ленина, собрали весь личный состав, свободный от службы в отделении милиции. Надо было привести в порядок кабинеты, отмыть окна, двери. Навести порядок в подвальном помещении. В одном закутке подвала наткнулся на портреты Сталина и членов Политбюро. Я лично против Сталина ничего не имел. Отец, участник войны отзывался о нем хорошо. Продукты дешевели, в стране был порядок.
Из-за долгого хранения, портрет подернулся плесенью, следами от мух. Аккуратно обрезал все лишнее и прибил его на стенку шкафа с торца. При входе в кабинет его не видно. Ну, висит и висит, никого не трогает. Начальство не замечает или делает вид, что не замечает. А я к тому времени был уже секретарем комсомольской организации отделения милиции. И тут неожиданно проверка работы комсомольской организации. Хорошо, перед этим, выпустили настенную газету про будни милиции и работу комсомольцев. Приехал инструктор райкома комсомола. Молодой парень «кавказской национальности», как раньше писали в сводках и ориентировках. Ходит серьезный, выискивает недостатки в работе. Проверяет ведомости.
Зашли ко мне в кабинет.