Метод в теологии. Бернард Лонерган, SJ
структуры человека, а также природы цивилизации и религии. Но это распространение терапевтического контекста на человеческую жизнь в целом сопровождалось формированием не-терапевтических контекстов изучения и толкования символов. Отравляясь от трех доминирующих рефлексов – прямохождения, глотания пищи и спаривания, – Жильбер Дюран пришел к упорядочению обширных массивов символических данных, к уравновешиванию одной организации другой, ей противоположной, и к синтезу через чередование обеих организаций[41]. Мирча Элиаде во множестве своих трудов собрал, сопоставил, объединил и объяснил символы первобытных религий[42]. Нортроп Фрай обратился к циклам дня и ночи, четырех времен года, к цикличности роста и дряхления организма, чтобы сконструировать матрицу, из которой можно было бы вывести символические нарративы литературы[43]. Психологи обратились от больных к здоровым, точнее, к тем, кто продолжает расти на протяжении всей жизни[44], и задались вопросом, действительно ли душевные заболевания принадлежал исключительно к медицинскому контексту, действительно ли проблему составляет реальная вина, а не ошибочное чувство вины[45]. Наконец, что с базовой точки зрения важнее всего, существует экзистенциальный подход, согласно которому сон есть не сумерки жизни, а ее рассвет, начало перехода от безличного существования к присутствию в мире, к конституированию человеком собственной самости в собственном мире[46].
5. Языковой смысл
Воплощаясь в языке, в наборе конвенциональных знаков, смысл обретает наибольшую свободу. В самом деле, конвенциональные знаки могут умножаться почти до бесконечности. Они могут достигать высочайшей степени дифференциации и специализации. Они могут употребляться рефлективно, в целях анализа и контроля самого языкового смысла. Напротив, интерсубъективный и символический смысл представляется ограниченным спонтанностью совместного существования людей, и хотя визуальные и аудитивные искусства способны развивать конвенции, сами эти конвенции ограничены материалами, в которых воплощаются цвета и фигуры, объемные формы и структуры, звуки и движения.
Языковой момент в человеческом развитии поразительнейшим образом может быть проиллюстрирован историей Хелен Келлер, обнаружившей, что последовательные прикосновения учителя к ее руке передают имена предметов. Мгновение, в которое она впервые осознала это, был отмечен выражением бурных эмоций, а эмоции, в свою очередь, вызвали столь мощный интерес, что Хелен выразила желание учиться и в очень короткое время усвоила названия около двадцати предметов. Это стало началом невероятной учебной карьеры.
Интерес и эмоции Хелен Келлер позволяют нам понять, почему древние цивилизации так высоко ценили имена. Забота о сущностях – это позднейшая сократовская забота о поиске универсальных дефиниций. Ценить имена означает ценить человеческое достижение: фокусирование сознательной интенциональности и тем самым решение двойной задачи
Gilbert Durand, Les structures anthropologiques de l'imaginaire. Introduction à l’archétypologie générale, 2nd ed., Paris: Presses Universitaires de France, 1963.
Mircea Eliade, «Methodological Remarks on the Study of Religious Symbolism», in: Mircea Eliade and Joseph Kitagawa (ed.),
Northrop Frye,
В психологии существует то, что называют «третьей силой». Ее описание см. в работе: A. Maslow,
O. H. Mowrer,
Ludwig Binswanger,