Я тебя не помню. Слава Доронина
что ты поймешь…
– Если ты объяснишь, почему нет?
– Наверное, это глупо, но я не могу поверить, что все это происходит по-настоящему… Мне кажется, что это дурной сон…
– И что же должно случиться еще, чтобы ты поверила, что у твоего мужа корыстные мотивы в отношении тебя? Прошлой вашей встречи тебе было недостаточно?
Повисло молчание. Надя снова отвернулась к окну, а я включил музыку, чтобы немного расслабиться.
– Почему вы остановились с сестрой в отеле? – вдруг спросила она. – Не дешевле было снять квартиру?
– Мой друг работает в этой сфере, он организовал мне хорошую скидку. В номер приносят еду, делают каждый день уборку, в отеле есть камеры видеонаблюдения и охрана. Пока меня все устраивает, и я не намерен ничего менять. С недавних пор я забочусь не только о своей безопасности, но и сестры.
Удивительно, что Надю волновал вопрос денег. У меня не было в них недостатка. А вот с репутацией после суда и всей шумихи, которую Ворошилов устроил вокруг нашей семьи, было все очень печально. Пришлось подключать знакомых, чтобы информация о том, что я сидел в тюрьме, не всплывала в общественности какое-то время, иначе Даневич мог соскочить с крючка и не подписал бы важных для меня документов. Мне очень повезло, что он поверил в эту сказку, будто я успешный бизнесмен. Нет, отчасти так оно и было. Только не бизнесмен, а финансист. И если бы не Динар и его помощь, то я бы долго сам бился головой об лед, чтобы пробиться наверх.
– Впоследствии вам придется общаться с мужем, но все беседы будут проходить исключительно в присутствии юриста или человека с моей стороны. Когда Глеб узнает о том, что ты находишься под моей защитой, для нас наступят не самые простые времена. С тобой все время будет находиться Иван. К Наташе я на всякий случай приставлю человека или попрошу Динара на время забрать сестру к себе.
– Кто такой Динар?
– Давний друг семьи. Человек, который помог вернуть активы отца и частично мою свободу. Если бы не он и его связи, я бы еще находился в тюрьме.
Надя ничего не ответила, но задержала на мне внимательный взгляд. О чем она думала в этот момент? Переживала за мужа? Любила этого мерзавца и не хотела, чтобы отец ее ребенка сидел в тюрьме? Но я бы и Ворошилова отправил за решетку, будь он жив, за все, что он устроил для нашей семьи руками своей дочери. Хотелось бы думать, что Надю по доверчивости обвели вокруг пальца, а сама она на тот момент ничего не знала о планах своего отца, но все, увы, указывало на обратное. Я собственными глазами видел написанное ее рукой заявление о том, что я пытался ее изнасиловать.
– Сколько тебе лет, Максим? – спросила она.
– Тридцать два.
Почти пять из которых я провел в тюрьме. Я сцепил зубы и сжал руль до побеления костяшек. Тяжесть внутри от ее предательства никуда не исчезла, но эта игра затягивала и создавала иллюзию, что Надя не такая дрянь, какой была на самом деле. Или я просто хотел