Спирита. Теофиль Готье
прогулки или заходят в мою ложу в Буффах10 и в Опере. Но те же самые невинные поступки, похоже, приобретают особый смысл, когда речь идет о вас.
– Я обычный холостяк, никто никогда не судачил на мой счет. У меня нет ни синего фрака, как у Вертера11, ни камзола с разрезами, как у Дон Жуана. Я никогда не играл на гитаре под балконом, не показывался на бегах с дамочками в скандальных туалетах, не вел на вечеринках душещипательных бесед с хорошенькими женщинами для того лишь, чтобы блеснуть собственной чувствительностью и нежностью. Неужто я стоял у колонны и молча, с мрачным видом взирал, засунув руку за жилет, на бледную красавицу с длинными буклями, похожую на Китти Белл из книги Альфреда де Виньи?12 Разве я ношу на пальцах колечки, сплетенные из волос, или вы видели у меня на груди мешочек с пармскими фиалками, подаренными ею? Поройтесь в моих самых секретных ящичках – вы не найдете там ни портрета какой-нибудь блондинки или брюнетки, ни надушенных писем, перевязанных шелковой ленточкой, ни расшитой туфельки, ни маски с кружевной вуалью, ни одной безделушки, из которых влюбленные составляют свой тайный музей. Ну, скажите честно, похож я на волокиту?
– Вы очень скромны, – отвечала госпожа д’Эмберкур, – или строите из себя невинность ради собственной забавы. Но, к несчастью, все придерживаются другого мнения. Все дружно осуждают вас за внимание ко мне, хотя я, со своей стороны, не вижу в нем ничего дурного.
– Хорошо! – вскричал Маливер. – Я стану реже ходить к вам, раз в две недели или раз в месяц, а потом уеду. Куда? Я уже посетил Испанию, Италию, Германию, Россию. О! Я не был в Греции! Это преступление – не побывать в Афинах, не увидеть своими глазами Акрополь и Парфенон13. Можно добраться до Марселя или до Триеста, сесть там на австрийский пароход Ллойда14, доплыть до Корфу, потом полюбоваться Итакой, которая, как и во времена Гомера, soli occidenti bene objacentem, то бишь лежит на самом западе15. Затем надо пройти в глубь залива Лепанто16, пересечь перешеек17 и посмотреть, что осталось от Коринфа, который не всякому суждено увидеть18. Там пересесть на другое судно, и через несколько часов вы уже в Пирее19. Все это мне Бомон рассказывал. До Афин он слыл отчаянным романтиком, а повидав Парфенон, и слышать не хочет о новом искусстве. Теперь он ярый поклонник классицизма. Утверждает, что после греков человечество вернулось в состояние варварства, а каждая из наших так называемых цивилизаций – всего лишь разновидность упадка.
Госпоже д’Эмберкур не польстили эти географические восторги. Уж слишком послушно стремился Маливер к тому, чтобы не компрометировать ее. Забота о ее репутации, грозившая бегством, не устраивала вдову.
– Полноте, кто же вас просит ехать в Грецию? – Она вспыхнула и добавила дрожащим голосом: – Разве нет более простого способа заставить умолкнуть недоброжелателей? Неужели надо бросать своих друзей и отправляться в страну, полную опасностей, если верить господину Эдмону Абу и его «Королю гор»?20
Испугавшись, что последняя фраза прозвучала слишком откровенно, графиня почувствовала,