Игра Джералда. Стивен Кинг
Рут, так что сразу же стало ясно: жалкая попытка Джесси переложить вину на чужие плечи была ей противна донельзя. – Женушка глуповата и сейчас сильно напугана, но она в общем-то неплохая и всегда желала тебе добра. А у того, кто переделал считалочку Норы, были действительно злые намерения. Очень злые. Неужели ты этого не понимаешь? Неужели ты не видишь…
– Я вообще ничего не вижу с закрытыми глазами, – сказала Джесси, и ее голос дрогнул. Она хотела открыть глаза, но что-то ей подсказало, что этого делать не стоит. Так будет только хуже.
Так кто это, Джесси? Кто вдолбил тебе в голову, что ты никчемная уродина? Кто решил, что вы с Джералдом – прекрасная пара и что он твой Прекрасный принц, причем задолго до вашей встречи на той вечеринке? Кто придумал, что он – это именно то, что тебе нужно, именно то, чего ты заслуживаешь?
Огромным усилием воли Джесси заставила этот голос – все голоса, как она очень надеялась, – умолкнуть и вновь начала декламировать считалочку, но уже не про себя, а вслух.
– Раз, для ступней и для пальчиков ног, десять милых свиняток лежат к боку бок. Два, для левой и правой ноги, они так прекрасны, стройны и длинны. Три, для того, что у женщины есть. Женщина я – это нужно учесть. Четыре – крутые и крепкие бедра, пять – плоский животик, завидно до черта. – Она не могла вспомнить дальше (и, вероятно, к лучшему, потому что у нее были сильные подозрения, что Нора сочиняла эти стишки сама по типу дурацких плохо рифмованных сентенций из тоскливых журналов из серии «Помоги себе сам», которые валялись на столике у нее в приемной) и продолжила уже без рифмы: – Шесть – моя грудь, семь – плечи, восемь – шейка…
Джесси остановилась, чтобы перевести дух, и с облегчением отметила, что сердце колотится уже не так сильно. С бешеного галопа оно перешло на быстрый бег.
– …девять – подбородок, а десять – глаза. Глазки, откройтесь!
Она распахнула глаза, и залитая солнцем спальня развернулась вокруг нее ярким вихрем, какая-то новая и – на мгновение – почти такая же уютная, как в то первое лето, которое они с Джералдом провели в этом доме вместе. Словно время повернуло вспять и то волшебное лето семьдесят девятого вернулось назад. Тогда все это казалось сказкой, но давно уже превратилось в замшелую древность.
Джесси оглядела серые, обитые вагонкой стены, высокий белый потолок, играющий бликами света от отраженной воды, и большие окна по обе стороны кровати. Левое выходило на запад, открывая вид на пологий берег и ослепительно яркую голубизну озера. Вид из правого окна был куда менее романтичен – кусок подъездной дорожки и ее пожилой, купленный восемь лет назад серенький «мерседес», на котором уже кое-где появились пятнышки ржавчины.
На противоположной стене, прямо над туалетным столиком, висел батик с изображением бабочки. Джесси совершенно не удивилась, вспомнив, что эту картинку ей подарила Рут. На день рождения, когда ей исполнилось тридцать. Отсюда, с кровати, она не видела маленькую подпись, вышитую красными нитками: Ниери, 83, – но она знала, что подпись там есть. Восемьдесят