Катафалк дальнего следования. Николай Леонов
Вы не переживайте, всю ночь не спите, бегаете. Спасли меня. Вот держите водичку. Пейте, не надо денег. Больше не знаю, как отблагодарить. Хоть что-то. – Девушка сунула ему такую же бутылку, что и буйному Дымову.
Лев Иванович взял бутылку с водой, открутил крышку и сделал глоток. И правда, тяжелая ночь никак не кончится. Буйный пьяница достал весь вагон и в том числе проводницу, а ведь и слова дурного не поворачивается язык ему сказать. Действительно, горе у мужика страшное, такое, что мозг не выдержал.
В дверную щель просунулась взлохмаченная голова коллеги Гурова Лены:
– Девушка, что происходит? У нас там мужчина за стенкой скулит и рыдает ужасно. Перед этим головой бился об стену. Можно его утихомирить как-то? – Она обрадовалась при виде Гурова. – Ой, Лев Иванович, вы уже здесь? Три ночи и полный дурдом, вот так прокатились в спальном вагоне.
– Простите. – Света растерянно развела руками. – Нервный срыв у мужчины. Я сейчас постараюсь его отвлечь. Поговорю с ним.
Гурову стало жаль проводницу, она суетилась и испуганно косилась на них в ожидании скандала, не зная, как решить проблему.
– Ладно, Светлана, ты давай других пассажиров успокой. Потерпим пару часов, не переживай.
– Да мало людей, все в другом конце вагона. Только вот вас он достал. – Света, казалось, сейчас расплачется из-за сложившейся ситуации. Ее симпатичное личико исказилось от горькой гримасы, помада и подводка за время беготни размазались.
– Ну держись, Света. – Гурову искренне было жаль девушку, наверное, она впервые сталкивается с такими неприятностями. – Он в наручниках, как будем подъезжать к его станции, зови. Сниму и вывести помогу хулигана.
Лев обратил внимание, что у девушки от огорчения дрожат даже руки, Светлана нервно мяла край форменной юбки. Он кивнул Лене – идем. По пути объяснил коллеге, что произошло, и ее первоначальное раздражение как рукой сняло. В купе она прислушалась к звукам за стеной, сокрушенно покачала головой – как же жаль бедного вдовца. Дымов, могучий и агрессивный пять минут назад, тихо плакал, как испуганный ребенок, повторяя будто молитву одну и ту же фразу: «Это сон, это страшный сон! Она не умерла, нет, нет, Оля не умерла. Это сон».
Лев Иванович почувствовал, как на него накатила такая усталость, что нет сил даже говорить. Начала одолевать дремота, сквозь которую доносились звуки: скуление Дымова, вздохи Лены, чьи-то шаги, звуки открываемой двери. Он хотел прислушаться, понять, кто пришел в купе к несчастному мужчине, ведь обещал проводнице присмотреть за Дымовым и помочь девушке, если потребуется. Но ритмичные звуки убаюкивали, веки стали совсем неподъемными, и Лев Иванович, уже не в силах сопротивляться, погрузился в тяжелый крепкий сон.
Проснулся Гуров от резкого удара над ухом. «Опять Дымов буянит, – мелькнуло в голове. – Надо помочь, я обещал Светлане». Он попытался приподняться с вагонной полки, но руки и ноги не подчинялись, стали ватными. С трудом Гурову удалось разлепить