Кровь Достойных. Алексей Петрович Гапоненко
не придёт в голову купить цветастый, сверкающий меч за две, а то и три золотые монеты. В бою не до красивой резьбы и инкрустаций камнями, куда важнее острота, баланс и добротность клинка. Никаких блестяшек, никакой глупой красоты. Если кто-то скажет вам иное, смело плюйте ему в лицо.
На правой стене Корнелиус часто выставляет шкуры: отделанные, дублёные, реже высушенные. Одним словом, на любой вкус, цвет и, разумеется, кошелёк. Рыжий алэнео, серебристый иглошкур, топляк, изоведь – множество трофеев разнообразных чудовищ. Такие способны украсить покои и торгаша, и принца, лишь бы у того водились звонкие монеты.
Но среди всего разнообразия представленных товаров главное и почётнейшее место занимают камни Скверны, или же Нигматические камни: чудотворные образования, зарождающиеся в телах тех самых чудовищ, чьи шкуры висят на правой стене. Именно эти неприметные с виду разноцветные камушки – сокровища Корнелиуса. Ведь он никто иной, как главный антиквар Триозёрья. А по совместительству первый спонсор некоего охотника за камнями Скверны, Веруса.
***
Двустворчатые двери распахнулись, не издав ни единого скрипа петель. Корнелиус, сидящий в удобном мягком кресле, повернул голову, отвлёкшись от изучения свитка скорее ощутив лёгкий сквозняк, чем услышав что-то. Глубоко посаженные глаза пробежались по вошедшей фигуре, обвисшие щёки вздрогнули от приторной улыбки растянувшей губы. Отложив свиток на край прилавка, антиквар приподнялся из кресла, в приветствии взмахнув рукой:
– Рад видеть тебя. Давненько не появлялся, неужто жизнь оказалась не так сладка, как стоны юных дев?
– Твоя жена наверняка обрадуется, услышав это. Или ты и её уже умудрился променять на горстку монет?
Пришедший быстро пересёк помещение, остановившись у прилавка. Тёмный изодранный плащ обдал антиквара адским зловонием, в котором смешалась кровь, пот и фекалии, но тот и носом не повёл, привык за годы работы с охотниками. Вместо этого, он раскинул руки, расхохотавшись:
– Что ты, что ты! Никогда в жизни! Моя София – вечная любовь, да пусть небеса будут мне…
– Прекращай это, Корнел. Даже я переживаю, что однажды они не выдержат твоих клятв и направят чью-то руку с ножом тебе в живот, – посетитель чуть склонился над прилавком и прошептал конец фразы. – Возможно, и не раз…
Торгаш выпучил глаза в притворном удивлении:
– Что ты такое говоришь, Верус? Как же можно? Меня да в живот, – похлопав ладонями по выпирающему мамону, туго обтянутому шёлковым халатом, выпалил Корнелиус. – Это тело священно, как сами небеса!
В ответ пришедший лишь цокнул языком да покачал головой. Ему не хотелось спорить с неисправимым в своём вечном пренебрежении Сущностями и Богами торгашом. Можно подумать ежедневная возня с камнями Фрома и шкурами чудовищ, заставила того поверить в собственную неуязвимость. Конечно, в этом была не только глупая бравада, никто не может отрицать, как важен этот человек. Без малого двадцать лет он единолично управляет потоками большинства ингредиентов