Сердце принца-ворона. Тессония Одетт
переулке. Кто бы сомневался.
«Еще две недели – и все закончится. Просто слушайся и повинуйся».
– Хорошо, – говорю я ровным голосом.
И спешу прочь от мачехи и сестер, но еще успеваю уловить обрывок фразы.
– …принц Лунарии! – шепчет миссис Коулман.
В ответ раздается радостный визг Имоджен и Клары.
А больше я ничего не слышу и, завернув за угол, шагаю в сторону рынка.
Глава 3
Франко
– Ты и правда превзошла себя, – говорю я фейри, стоящей рядом с зеркалом.
Мадам Флора хлопает в ладоши; руки у нее темные, изящные.
– Я решила, что тебе понравится, – произносит висящая в воздухе фарфоровая маска, заменяющая ей лицо, но глубокий голос явно принадлежит женщине.
У Флоры нет шеи, которая соединила бы маску с остальной частью невысокого, полного тела, затянутого в элегантное черное платье. Складки ткани колышутся вокруг нее, словно тени, гонимые несуществующим ветром.
Я медленно поворачиваюсь кругом, оценивая свое отражение, и изо всех сил пытаюсь не рассмеяться. Конечно, мадам Флора вряд ли бы обиделась. Но мне нужно научиться сохранять невозмутимость, надевая на себя эти нелепые, хотя и превосходные чары.
Довольный предложенным, я снимаю с шеи черный шелковый шарф, и чары тут же исчезают.
Забрав у меня шарф, Флора почтительно обертывает его тканью, а потом убирает в черно-золотую коробку. Сколько бы я ни просил ее не переводить столь прекрасную упаковку на мне подобных, она просто не обращает внимания. И даже шипит. Предложить такое – самый верный способ ее оскорбить.
– Не хочешь примерить другие? – спрашивает она; нарисованные на фарфоровой маске красные губы не двигаются.
– Конечно хочу.
Я беру предложенную нитку черных турмалиновых бус и смотрю на себя в зеркало, затем надеваю ожерелье на шею и расправляю его на груди. В мгновение ока отражение меняется, и в зеркале я вижу… себя. Те же разделенные пробором серебристые волосы, местами доходящие почти до плеч, заостренные уши, такие же глаза. Выдавив улыбку, я замечаю, что она вплела в иллюзию даже удлиненные клыки.
Флора парит рядом, оценивающе рассматривая меня нарисованными немигающими глазами.
– Почти идеальная копия, верно?
– Более чем. Как ты додумалась до подобного наряда?
Я верчусь из стороны в сторону, любуясь накидкой из черных перьев, ниспадающей почти до пола, сапогами на каблуках, низко сидящими на бедрах узкими штанами. Я отбрасываю накидку в сторону, словно бы она настоящая, и чары подчиняются, открывая заднюю часть штанов.
– Задница выглядит просто потрясающе. Ты ее увеличила?
– В угоду твоему тщеславию.
Усмехнувшись, я выпускаю накидку и принимаюсь разглядывать рубашку – свободного покроя, из розового кружева, с оборками. К ней не прилагается ни жилета, ни галстука, и шея остается открытой. Оттянув воротник в сторону, я замечаю намек на черные чернила.
– Ты даже правильно сделала татуировки.
Она пожимает