Сокровенное таинство. Эллис Питерс
отозвался Кадфаэль, – человек из тех краев, если он не привязан к земле или дому и терять ему нечего, вполне мог так рассудить, даже если с головой у него все в порядке. Напротив, может, разум и подсказал ему, что пришло время убираться восвояси.
– Может, и так. Он еще говорил – если только это ему не приснилось – что, уже собравшись в дорогу, оглянулся и увидел над Винчестером облако черного дыма, а ночью в той стороне полыхало алое зарево.
– Возможно, это и правда. – Кадфаэль задумчиво прикусил губу. – Если поразмыслить, то удивляться тут особо нечему. Последнее, что стало известно о тамошних делах, – это что епископ и императрица не доверяют друг другу и выжидают. Им бы немного терпения… Но похоже, эта леди никогда особым терпением не отличалась. Вот я и думаю: уж не осадила ли она замок епископа Генри? Как ты полагаешь: долго ли этот твой нищий пробыл в пути?
– По-моему, – отозвался Симон, – он спешил со всех ног, но все одно на дорогу ушло никак не меньше четырех дней. А стало быть, вся эта история, возможно, случилась уже неделю тому назад. Однако пока я не слыхал ни слова в ее подтверждение.
– Еще услышишь, – грустно промолвил Кадфаэль, – если все правда. Это хороших вестей ждешь не дождешься, а дурные сами тебя найдут, не замедлят.
В раздумье Кадфаэль брел по предместьям, направляясь обратно в аббатство, все его мысли занимало зловещее известие, и он лишь рассеянно кивал и что-то невнятное бормотал в ответ на приветствия встречных. Было уже позднее утро, по пыльной дороге сновали многочисленные прохожие, а среди здешних прихожан мало нашлось бы таких, кто не знал травника. За годы своего монашества ему приходилось лечить многих из них или их детей. Случалось ему пользовать и скотину – много лет изучая людские хвори, он постиг и искусство выхаживать больных животных. Эти Божьи твари страдали порой не меньше своих хозяев, но в отличие от них не могли пожаловаться и встречали куда меньше сострадания. Травник старался приучить прихожан аббатства хорошо обращаться со своей скотиной – к их же выгоде. Он повидал немало лошадей, покалеченных на полях сражений, и, возможно, сочувствие к бессловесным страдальцам послужило одной из причин, побудивших его в конце концов оставить ратное поприще и принять монашеский обет.
Правда, служители Господа тоже не особо баловали мулов и иную домашнюю скотину, но многие при этом все-таки признавали, что доброе отношение к животным подобает христианину да вдобавок приносит ощутимую пользу.
Но сейчас Кадфаэль лишь мельком подумал о бедных животных и об искусстве врачевания. Его занимало, что же все-таки стряслось в Винчестере. Отчего небо над городом почернело днем и побагровело ночью? Тот нищий старик сразу смекнул, что это предвещает беду, и обратился в бегство, как некогда народ избранный, ведомый в пустыне столпом дыма и пламени. Кадфаэль не видел причины сомневаться в рассказе нищего. Многие люди, не лишенные здравомыслия, предчувствовали в последнее время недоброе. А тут еще лето выдалось жаркое, сухое – чтобы