Зона Комфорта. Михаил Макаров
Увлечение в свободное от учёбы, работы и семьи время. Хобби, по-научному. Длиною длинней чем в двадцать лет.
Передо мной как бы выступали персонажи гражданской войны. Причем, с белогвардейской стороны. Если быть точнее, деникинцы. Речь ведь прямо шла о Добровольческой армии. Хотя, была ещё одна добровольческая – Северо-западная генерала Юденича. Но это маловероятнее. Природа явно южная, чернозёмная. Потом, на Ястребе, похоже, форма офицера Корниловского полка. Чёрная гимнастерка. Рассмотреть бы ещё погоны, блин… Должны быть чёрно-красные…
Тпр-ру, я что, на полном серьёзе рассуждаю? Какие корниловцы? Какая к едрёне фене природа чернозёмная?
Меня из жара бросило в ледяной пот. Забытое на время сердечко напомнило о себе щемящей болью. Затяжелела, онемела левая рука от плеча до локтя, колюче поползли по ней мурашки. Доступ воздуха уменьшился.
Я то ли помутился сознанием, то ли задремал на роздыхе. Голову, правда, преклонил не к доброму седлу[8], а уронил на землю. Холодную и сырую… дурно пахнущую.
В этот раз я видел реку. Бесконечно быструю. С рябой в солнечных блёстках поверхностью.
Ах, как больно, когда бьют сапогом под ребра! Бьют и при этом попадают куда целили.
Я покатился по полу, зажавшись и скуля тоненько, по-щенячьи. Река моя пропала.
– Вставай, сволочь золотопогонная! – сверху заорал грубый голос. – Геть!
С трудом, в несколько приёмов я поднялся. На полусогнутых, дрожащих ногах. Не успел рассмотреть кто – наверное, тот гад, что кричал толстым голосом «геть» – швырнул меня к выходу. К распахнутой настежь двери. Получив дополнительное ускорение дюжим пинком под зад, в проходе я ткнулся в спину человека в чёрной гимнастерке.
– Ходчей ходи, ну! – встречали нас на улице.
Неожиданное солнце понудило зажмуриться, выбило слезы. Заслоняясь ладонью, я пытался адаптироваться, не дожидаясь новых пинков.
Нас завели за угол, потом через огород отконвоировали к дому. И по-прежнему в хорошем таком спортивном темпе.
Поставили напротив дымящейся летней кухни. Из сильно бурлящего закопчённого большого чугунка невыносимо для меня, голодного, пахло мясом. Прочно заложенные природой рефлексы убавили физическую боль. Продолжая массировать зашибленный бок, я сглотнул слюну. На меня оглянулся высокий в чёрной гимнастерке, которого я нарёк Ястребом. Не знаю, то ли горловые звуки мои услышав, то ли по другой причине.
– На ногах держаться можете? – почти не шевеля губами, спросил.
Я без особой уверенности кивнул.
На плечах Ястреба топорщились чёрно-красные погоны с белой выпушкой и серебряной шефской буквой «К». Продольный просвет на каждом погоне означал, что их обладатель находится в капитанском чине.
Нечто подобное я, помнится, моделировал в полутьме сарая. Впрочем, я уже перестал удивляться. Всецело отдался на волю провидения, подобно Робинзону Крузо на необитаемом острове.
И всё-таки это – чрезмерно затянувшаяся галлюцинация.
– Что, ваши благородья,
Обыгрываются строчки из песни А. Розенбаума «Есаул молоденький».