Причина оставаться. Евгения Ушенина
бабушкиной шторы стали воротником-гривой и шортами с хвостом. Павлик нелепо крутился перед зеркалом в своём костюме, пытаясь рычать. Тётя Таня довольно улыбалась и щебетала. Но самым ужасным было то, что плащ Костика теперь совсем перестал ему нравиться – льву линялый оранжевый подходил всё же больше.
Мама позвала Костика на кухню и ласково зашептала, разливая чай в чашки:
– Сынок, ты Павлика не бросай. Вы ж с колясок вместе, такой дружбой надо дорожить.
– Ма, ты шутишь? Он мне не друг. Где я и где он, он меня даже не догонит.
– А не только в скорости и ловкости дело. Человеком надо быть, сынок. С большим сердцем.
– Ну, фу, мам, что за нюни? Я сильный и смелый, а Павлик – как зефир вот этот. Мямля, – и Костя ткнул пальцем в клюквенную сладость.
– Все мы разные, а он просто ранимый мальчик. Да что я говорю, ты у меня и сам всё знаешь. Твоё сердце правду почувствует, а остальное пустое.
Она протянула руки, наклонила любимую макушку. Костя замер под поцелуем, гонор как рукой сняло. Легко и просто, и даже Павлик больше не бесил.
А потом мамы не стало, и остался только «её» Павлик.
– Максимушка, ты меня понял. Я знаю, – хлопнув его по плечу, Костя подошёл к раскрасневшемуся от внезапного освобождения Павлику.
Максима затрясло от ярости: как же он ненавидел это ехидное «Максимушка»! Молча показал другу средний палец.
– Эх, Максимушка, – не оборачиваясь, вздохнул Костя, и весь класс разразился гоготом.
В кабинет вошла Ольга Олеговна. Положила журнал. Встала у торца учительского стола и, как обычно, театрально оперлась рукой.
Класс приготовился к нагоняю за прогул. Притих, но не без удовольствия.
– Вы когда-нибудь задумывались о таком понятии как «дружба»? – она вглядывалась в лица. Свободная рука немного подрагивала. – А знакомо вам слово «честь»? Знаете, я думала, что мои ученики самые порядочные в школе. Они могут и должны хулиганить, нарушать правила и получать двойки. Растут же, им надо многое попробовать. Но мой класс не мог устроить подлый, трусливый прогул. Я верила и доверяла вам, а лидерам особенно.
Голос немного дрожал, но Ольга Олеговна справлялась с волнением. Она внимательно смотрела на Максима и Костю. Задор и бравада тут же испарились из их глаз.
– Я ошиблась и прошу у вас прощения. С честными и порядочными людьми можно общаться открыто, говорить на равных. Их следует уважать так же, как и взрослых, а маленьких, незрелых обманщиков надо строжить, опекать, держать в рамках. Я неправильно вела себя с вами, потому что сделала неверные выводы о вашей зрелости и порядочности.
Ольга Олеговна хотела, чтобы ребята поняли – единственное, чем можно наказать, это лишить любви и дружбы. Остального они не просто не боялись, но жаждали как подтверждения удавшейся провокации.
Класс в недоумении заёрзал на стульях – ни крика, ни новых ярлыков. Лишь глубокое разочарование. Кто-то растеряно переглядывался, кто-то уткнулся в учебник и не поднимал глаз.
– Простите