Мой год с Сэлинджером. Джоанна Рэйкофф
оказалась в одном углу с подругой Селесты, потому что мы обе были тихонями и чувствовали себя неуютно среди шума и веселья.
– А вы можете прийти сегодня после обеда? – спросила женщина, взявшая трубку. Выговор у нее был очень благородный – не совсем британский акцент, но близко к тому.
Вскоре я, одетая в новый костюм, вручала наспех составленное резюме элегантной даме в таких же, как у меня, юбке и жакете.
– Вы только что закончили филологический? – нахмурилась она; темные прямые волосы упали на лицо.
– Да.
– Что ж… – Дама вздохнула и отложила мое резюме. – Это плюс для некоторых издателей, а для кого-то – минус. Но мы вам что-нибудь подыщем. – Она откинулась на спинку стула. – Позвоню ближе к Новому году. Накануне Рождества никто не ищет сотрудников.
Но она позвонила раньше: я только-только успела вернуться домой.
– Есть вакансия, – выпалила она. – Не хотите работать в литературном агентстве вместо издательства?
– Запросто, – ответила я, хотя понятия не имела, что такое литературное агентство.
– Прекрасно, это очень хорошее агентство. Старое и уважаемое. Мне кажется, даже самое старое в Нью-Йорке. Ассистентка требуется агенту, который очень давно в этом бизнесе. – Дама ненадолго замолчала. – Некоторые ассистентки признавались, что работать с ней трудно, но были и те, кто ее просто обожал. А вы, кажется, хорошо ей подходите. Она хочет нанять помощницу до Рождества.
Потом я узнала, что литературная агентесса, о которой идет речь, подбирала себе помощницу уже несколько месяцев. Но в тот холодный декабрьский день я об этом не подозревала, поэтому, зажав телефонную трубку ухом, повесила свой приличный костюм в душ, чтобы пар разгладил складочки.
На следующий день, застегнутая на все пуговицы, в приличном костюме, я села на поезд до угла Пятьдесят первой и Лексингтон-авеню, перешла Парк-авеню и оказалась на Мэдисон-авеню, где меня ждала вышеупомянутая агентесса.
– Итак, – сказала она и зажгла длинную коричневую сигарету – жест, напомнивший мне одновременно дона Корлеоне и Лорен Бэколл. Пальцы у агентессы были длинные, тонкие, белые, с невидимыми костяшками и ногтями идеальной овальной формы. – Печатать умеете?
– Умею, – подтвердила я и робко кивнула.
Я рассчитывала на более сложные вопросы, беседу на абстрактные темы, вроде моей профессиональной этики и привычек, или продуманные возражения центральным постулатам моей магистерской диссертации.
– На машинке? – уточнила агентесса, выпятив губы и выпуская клубочки легкого белого дыма. На губах ее играла едва заметная улыбка. – Это совсем не то, что на… на… – ее лицо скривилось от отвращения, – компьютере.
Я нервно кивнула:
– Вы правы.
Через час, когда стемнело и город опустел в преддверии праздника, я лежала на диване и перечитывала «Доводы рассудка»[3], надеясь, что мне
Роман Джейн Остин.