Седьмой круг. Свой путь. Дмитрий Владимирович Ворончихин
что-то без умолку бухтел себе под нос.
– И выпить не хочешь? – подивился Бьерн, разбираясь с очередной кружкой. – Ни капельки даже?
– Нет, – однозначно отрезал маг. – Не хочу.
– Возьми-ка ты меч в руки и марш на улицу! – громыхнул кузнец. – Сил моих больше на это смотреть нет. Давай, давай. Не смей ерепениться!
– Но я не…
– А я и не спрашиваю, – не унимался кузнец. – Мастер сказал, надо выполнять!
Негодуя, Лео нахмурился, но субординацию решил соблюсти. Схватил он с наковальни учебный свой палаш и нехотя вышел под утренний свет Небесного Сердца.
Плавными, размеренными взмахами стал он выписывать в воздухе спирали концом клинка. Крутил и перекидывал из одной руки в другую, то перед собой, то за спиной. А потом, когда приноровился, перестал следить за ходом лезвия и позволил ненужным мыслям отринуть. И закрыл глаза, стараясь чувствовать, как учил Бьерн. Выходило довольно сносно.
О волнении он быстро позабыл, концентрируя тело на упражнениях. Шагнул в сторону, присел, сделал выпад. Отступил, махнул, развернулся. Грацией маг не блистал, но напористые движения были совсем не теми, что прежде.
– Любо-дорого смотреть! – ёрничал Бьерн, чтоб сбить с толку. – Встретил тут недавно такую бойку бездомную девчушку. Совсем как ты крутилась, когда удирала от стражи. Представляешь?
Маг не слушал. Он успел привыкнуть к излюбленным, каверзным провокациям мастера. Раньше казались они ему кусачими и колючими, но со временем Лео осмыслил их суть. Дух и разум его сделались стойкими, не преступными больше для мимолетных смятений. И за это он Бьерну был благодарен. Кузнец стал ему и другом, и отцом, и страшим братом. И наставничеством своим, точно калёным железом, укрепил характер мага.
Довольный, наблюдал Бьерн за продвижением подмастерья в ратных делах, но говорить об этом даже не думал. Только подшучивал и кривлялся, в душе улыбаясь тому, что впредь издевки его не властны над учеником.
Полностью ушёл в себя маг, вслушиваясь, как задорно насвистывает рассекаемый лезвием воздух. С половину часа провел он так, словно бы погрузившись в глубокую медитацию. Сердце забилось ровнее, жадно задышалось; тонкие, редкие мышцы проступили из-под кожи предплечий; с клинком стал он единым целым. Как вдруг!..
Рука дрогнула, будто бы ошпарило её кипятком, и выскользнул из ладони палаш, когда Лео услышал резвый стук приближающихся копыт.
Пышная, бравадистая процессия ехала к кузнице по дороге от города. Резвились огнями Небесного Сердца до блеска начищенные латы конных всадников – рыцарей, сопровождающих герцога Мордгардского. Под их надзором лихо катилась, вздымая клубы пыли, великолепная карета, вычурно отделанная резьбой и позолотой.
Сомнений быть не могло – заветный час настал.
Выстроились, как на параде, войны, и остановили лошадей каждый на своём месте. Отпустив вожжи, спрыгнул на землю возница в остроконечной шляпе с пышным пером, и вышагивая, как на показ, пафосно распахнул дверцу кареты.
Из экипажа вышел высокий мужчина