Нью-Йоркская Кармен. Петр Немировский
Ди-ин…» – это старый маяк. Сам маяк сейчас в темноте не виден, лишь отсвет его красного фонарика качается на волнах да железное било, как в колокол, брякает внутри о ржавый кожух. «Ди-ин… Ди-ин…»
Пляж, где купаются днем, отсюда далековато, а здесь – заброшенный унылый берег: валяются обугленные замшелые бревна, темнеют груды бесформенных валунов, похожие на обломки шхун. На песок набегают маленькие длинные волны, вспениваются и исчезают их белые гребешки. А вдали – облитый огнями мост Верразано и небоскребы Манхэттена. Необычное смешение вечности и сиюминутности.
Осип сидит у самой воды на бревне. Прохлада освежает лицо. Он всматривается во тьму и словно видит деда Арона со старого фотоснимка. Лицо умного еврея, практиковавшего врача-кардиолога. «Ну что, режиссер, дождался? У тебя теперь начинается новая жизнь. Смотри только, не потеряй голову, не заболей звездной болезнью!» – наставительно изрекает дед. Подмигивает, достает из прорези жилетки карманные часы на цепочке: «У-у, время-то как бежит…».
– Осип, ты, что ли?
Вздрогнув от неожиданности, он обернулся.
– Что, тоже не спится? Беда с этим сном. Я вот и валерьянку пробовала, и ромашковый чай. Ничего не помогает. Говорят, лучшее средство для сна – ночная прогулка у океана с омовением ног и рук. Сейчас попробуем.
Его глаза уже привыкли к темноте, к лунному свету. Он видит, как Стелла входит в воду, подтянув до колен спортивные штаны. Еще шаг-другой, и ее контуры становятся расплывчатыми. Кажется, она наклонилась, опустила руки в воду.
– Ну вот, океанская ванна принята. Посмотрим на лечебный эффект, – она садится рядом с ним на бревне, вынимает из пачки сигарету.
Вспыхнувший огонек зажигалки ярко освещает ее ровный нос, губы, сжимающие сигарету, прищуренный левый глаз с густыми ресницами.
– А где жена? Спит?
– Да, у нее сон крепкий и без валерьянки.
– Хорошая у тебя жена, преданная, – и Стелла выпускает дым, от которого пахнет ментолом.
– А ты откуда знаешь, что преданная? Может, наоборот, гулящая? – шутит Осип.
Его несколько удивляет этот неожиданный поворот в разговоре – слова о Тоне и его семейной жизни, знакомы-то со Стеллой они лишь шапочно: пару раз на пляже перебросились незначительными фразами о погоде, температуре воды, ее «замедуженности» – о чем обычно говорят отдыхающие после купания.
На эту шатенку Осип обратил внимание в первый же день, с первой же минуты, как только увидел ее на пляже. Она входила в воду, эффектно виляя бедрами, и красный треугольник ее трусиков двигался плавно и заманчиво, пока не скрылся в набежавших волнах. Она заплыла так далеко за буйки, что парень-спасатель на вышке стал настойчиво дуть в свисток и энергично махать руками, мол, назад! назад! Стелла тогда послушно поменяла курс и поплыла вдоль берега.
Осип лежал под зонтом, следил, как исчезала и выныривала из воды ее темная голова. Ждал,