Шедевремя. Мария Фомальгаут
с… книжной опекой. Я уже собралась держать оборону, уже готовилась услышать про себя немало нелестных фактов, но на мое удивление сотрудник опеки оказался на моей стороне – он терпеливо объяснял моей книге, что с ней будет, если она не возьмется за ум и не напишет себя, как надо, рассказывал требования издательств, подчеркивал, что это не мы такие вредные, а есть вещи, которые нужно делать, хочешь ты или нет. А потом напомнил мне, что я не имею никакого права уничтожать рукопись, и за такие угрозы у меня и правда могут рукопись отобрать.
Странно, но вроде как все наладилось – я клятвенно пообещала не уничтожать и не забрасывать рукопись, рукопись вняла моим просьбам и убрала хронооперу. Надолго ли…
9
Без хронооперы у нас все-таки не получилось, но теперь я и сама вижу, что хроноопера очень органично вписывается во всю эту историю – безумную, причудливую, с налетами сюрного сюра, буквально выносящую мозг. Хотя чисто-белая обложка по-прежнему смотрится очень странно. Думаю, как поведу рукопись в издательство, что скажут…
…до сих пор не могу поверить, до сих пор не могу понять, что не так, почему не взяли, почему отказали, почему – неформат, и это – в четырех издательствах. Нет, конечно, можно пробовать еще и еще, но что-то подсказывает мне, что ничего путного из жтого не выйдет. Конечно, я руки не опущу, буду пробовать снова и снова, и книга тоже, она у меня молодец – но что-то подсказывает мне, что шансы ничтожно малы. Книга смотрит на меня большими глазами, спрашивает – что я сделала не так? почему так? – а что я ей могу ответить? Моя дорогая, ты сама во всем виновата, это исключительно твой выбор и твои проблемы? А ведь хочется сказать именно так, и понимаю, что это ни черта не поможет…
10
До сих пор не понимаю, что я сделала, вернее, не я, вернее, я, и в то же время не я. Книгу брать никто не хочет, в сети полтора прочтения, – и в то же время несколько по-настоящему восторженных отзывов от тех, у кого моя (я все-таки могу назвать её моей?) книга действительно перевернула жизнь. Вот я и думаю, и не могу понять, что же все-таки получилось, полная ерунда или шедевр, который понимают единицы? И где закончит дни моя книга, – в забвении, или войдет в историю?
Дождь идет на работу
…когда в городе шел дождь – сырой, промозглый, холодный – мы сидели по домам, спали допоздна, не торопясь завтракали в уютных кухнях, глядя на непогоду за окном. На работу не шли, на работу вместо нас шел дождь – мы договорились с ним, раз все равно идет, пусть идет на работу. Когда в городе шел снег, – холодный, колючий, – мы сидели по домам, спали в синих рассветных сумерках, пили чай с чем-нибудь летним, солнечным, смотрели на кружение снегопада за окнами, на снег, который шел за нас на работу. Когда на город спускался туман, мы тоже пытались уговорить его ходить за нас на работу, но туман извинялся, что не умеет ходить, и нам приходилось самим идти сквозь пелену тумана. Конечно, нам не оставалось ничего