Таежный форсаж. Анна Яковлевна Яковлева
через мост, «рафик» промахнул насквозь центральную улицу и лихо припарковался у остекленного входа в общежитие.
Лена подхватила свой пакет и спрыгнула с высокой подножки на асфальт.
Войдя в общежитие, Федорович заглянул в окошко снулого вахтера, и Лену пропустили чрез проходную.
Оставив Федоровича мило болтать с вахтером, она взлетела по стоптанным, скрипучим деревянный ступенькам на второй этаж.
Узкий коридор освещала «лампочка Ильича», за одной из дверей плакал ребенок.
Расстегивая на ходу парку, Лена побежала в женскую комнату и едва не налетела на соседку по комнате – Ирину.
– Не поняла, – вытаращилась та на Лену. – Ты откуда?
– Оттуда, – Лена махнула рукой и скрылась за дверкой кабинки.
Но от случайной соседки было не так просто отвязаться.
Голос Ирины раздался у самой кабинки, Лена даже подобралась вся – хватит ума у соседки заглянуть?
– А ты чего, вернулась что ли?
– Вернулась, – подтвердила очевидное Лена.
Лагерь и коллеги остались далеко, злость стала стихать, и Лена не чувствовала ничего, кроме дикой усталости.
Но односложные ответы только разожгли любопытство соседки.
– Совсем вернулась? Что ли не поедешь в поле?
Лена подняла глаза к серому в протечках потолку и вздохнула.
– Что ли не поеду.
Она почти смирилась с тем, что приходится вести диалог через перегородку да еще в такой неподходящий момент.
Без всякой видимой причины Ирина обрадовалась.
– И правильно! Нечего женщине делать в партии, одной среди мужиков. А чего вернулась-то? – продолжала приставать она. – Дома что-то случилось?
– Нет, дома все в порядке. Просто передумала. – Лена застегнула джинсы, дернула за смывную ручку и вышла из кабины.
Любопытство совершенно постороннего человека и интерес к ее персоне обескураживал. Что это? Святая простота или что-то другое?
– И молодец, что не поехала. Возвращайся к дочери, – горячо продолжала соседка. – А то – что это такое, все лето в тайге? Это разве дело? Мать должна быть с ребенком. Все правильно ты делаешь, – в очередной раз повторила неожиданный тренер по семейным отношениям.
С барского плеча Ирина выдала Лене свежее постельное белье, и в целом вела себя, как миссионерка.
Испытывая дежавю, Лена зачехлила одеяло и подушку и отправилась в душ.
К вящей Лениной радости, когда она вернулась в комнату, Ирина уже спала, и Лене ничто не мешало забраться в постель и обдумать свое положение.
Положа руку на сердце, положение было аховым.
На лицо малодушное, недостойное Векшиных бегство от трудностей. Она просто позор семьи. Тупиковая ветвь.
Лена вдруг представила свое бесславное возвращение в Москву…
Как она откроет дверь своим ключом и перешагнет порог дома… Не через четыре месяца после отъезда, а через… три дня. Это крах. Если она вернется, ей никогда не смыть с себя клеймо маленькой девочки, маминой-папиной дочки. Мечту