Чувства на салфетке. Дарья Александровна Мунш
неглубокой щетиной и едва заметными шрамами на шее. Что ж, жизнь из них двоих сложилась у Чарльза явно удачнее. Да и виделись они последний раз не так давно. Год назад где-то. В тот злополучный год, когда Рони Салливан, ебанная сука, сначала огорошила «радостной» вестью о том, что беременна, а потом исчезла с нехилой суммой, оставив о себе в напоминание лишь короткую записку: «Прости, Чарли. Ребёнок не твой. Не ищи.» А он и не искал. Только приключения на задницу. И нашёл. В баре в компании Алана Фостера и двух, не внушающих доверия, девиц. И снова расстался со всеми, имеющимися при себе, наличными. Но то было не великим горем, в сравнении с той болью, что оставила в его сердце Вероника Салливан. Ну, да и хер с ней. Бог отвёл, как говорится.
– Хватит стоить из себя идиота. Говори, зачем ты вернулся в Лондон и в «Клейсмор», в частности? – Вырвал из пучины неприятных воспоминаний хрипловатый голос месье Фостера.
Чак мотнул головой и уставился на друга растерянным выражением лица.
«А ты не понимаешь, брат, зачем я вернулся? Тебе ли не знать. Эта боль у нас одна на двоих. Одинаково горькая, одинаково удушающая и одинаково безрассудная. И только для меня из нас двоих она – кровная», – мысленно отвечал Чарльз, а сам только делал глотки из бокала и сканировал товарища топазовым взглядом превосходства.
С каждой секундой визитёр становился только злее. Было видно, что между ним и хозяином дома давно какая-то необъяснимая вражда. Или забытая дружба, похороненная ввиду множества страшных и горьких обстоятельств.
– Месть – блюдо, которое подают холодным. – Кратко вымолвил избитую фразу брюнет, вернувшись в законное кресло. – Такой ответ тебя устроит? – И продолжил наслаждаться виски, пытаясь хотя бы алкоголем отвлечься от глубоких дум и противозаконных фантазий.
– Они убьют тебя, Чак. – Алан усмехнулся на безнадёжность ситуации. – Тебе уже удалось сбежать однажды. Только безумец станет играть со смертью дважды. – Гость обнажал все тайны владельца дома, будто не боясь его неконтролируемой ярости.
– Всё сказал? – От услышанного небесно-голубые глаза налились кровью. – Теперь можешь быть свободен. Возвращайся к своим дружкам и постарайся спрятаться, когда я приду и прострелю бошки каждому из них, без разбора и сожалений. – Мужчина попытался выставить собеседника за дверь, но тот ещё не собирался уходить.
– Я не стану участвовать в акте твоего возмездия. Выбирайся из этого дерьма сам. – Вторил Фостер, а у самого в дорожной сумке пылилась мантия, доказывающая не пережитое желание мести. И Чак об этом знал.
– А последние семь лет ты что делаешь? Славишь Сатану? Уверовали, ефрейтор Фостер? – Усмехнулся брюнет на напускную фразу.
– Думаешь так легко сбежать из секты, Чак? – Отчаянно изрёк обладатель потухшего карего взгляда.
– А ты пытался? – Парировал правовед.
– Это у тебя есть всё. Собственная империя, крутые тачки,