Невеста по случайности. Светлана Казакова
только уповать на чудо.
Облачённый в ливрею парнишка – лакей? – поклонился моему спутнику и с плохо скрываемым удивлением уставился на меня. Ну да, для здешних я выглядела наверняка довольно странно, с убранными в тугой хвост волосами, в белом халате, который не успела снять, и выглядывавших из-под него белых же брюках, с ярко-оранжевой сумкой в руках. Не обращая на лакея никакого внимания, человек, который выдернул меня из другого мира, решительно толкнул дверь и шагнул вперёд.
Я последовала за ним.
Послышался плач младенца. Тихий, слабый. Я закусила губу. Кажется, мы всё-таки не опоздали. Ребёнок жив.
– Ваше высочество! – воскликнула пампушка лет тридцати, приседая перед мужчиной в глубоком реверансе. – Её величество зовёт вас. Хочет попрощаться… – добавила она со всхлипом.
Королева, оказавшаяся ещё молодой женщиной, хрупкой, белокожей, с чёрными волосами, заплетёнными в косы, лежала на высокой постели, судорожно комкая пальцами ткань наброшенного на неё тонкого покрывала.
«Такая красивая… и одинокая», – подумала я, ощущая, как сердце сдавливает жалость.
– Бастиан! Бастиан, это ты? – выдохнула она, протягивая руки и цепко хватая одной меня, а второй моего спутника. – Элен?
– Д… да, – пробормотала я, не понимая, откуда этой женщине может быть известно, как меня называют сестра и подруги. Похоже, яд оказал пагубное влияние на её зрение. Взгляд тёмных глаз был затуманенным, несфокусированным.
– Наконец-то ты пришла! Вы пришли вместе! Выслушай меня, Бастиан! Считай, что это моя предсмертная просьба. Ты ведь позаботишься о моём сыне?
– Разумеется! – заверил её мужчина, и я заметила, как дрогнула его ладонь, которую сжимали бледные пальцы королевы.
– Но не один… Вы вместе… Знаешь, я всегда думала, что наследный магический дар во мне едва теплится, но сейчас, когда я на пороге смерти, он напомнил о себе. Жаль, его недостаточно, чтобы исцелиться, но кое-что другое я сделать могу… Призываю все силы земли и неба, солнца и звёзд, воды и огня, чтобы соединить судьбы этих двоих! – с неожиданной силой в голосе, который до этих слов звучал едва слышно, произнесла она, и я ощутила, как от её тонкой дрожащей руки, которая держала мою, потянулось тепло, с каждым мгновением усиливаясь и превращаясь в опаляющий жар. В голове зазвенело, точно от солнечного удара. Я даже покачнулась и, наверное, потеряла бы сознание, если бы не раздавшийся в комнате требовательный детский крик, напомнивший мне о моём врачебном долге, профессиональных обязанностях и о том, ради чего, собственно, меня сюда притащили.
– Ваше величество! Это же не та Элен! – с ужасом воскликнула пышнотелая дама, которую я определила как фрейлину королевы. Она твердила что-то ещё, но я уже не слушала – кинулась к ребёнку, который лежал в колыбельке недалеко от материнской постели.
Малыш был похож на мать, такой же светленький и с тёмным пушком на голове. Маленький и беззащитный, определённо недоношенный, скорее всего родившийся на седьмом