Психотерапия по-русски. Вячеслав Владимирович Боровских
мы соединяемся с дьяволом. И тогда мы – вполне законная, закономерная часть этого мира. И тогда все страсти в гости к нам, и тогда мы забываем про это чаяние. Тогда для нас главным чаянием и главной надеждой может стать просто очередная доза наркотика или бутылка пива с похмелья. Больше ничего не надо, человек будет счастлив.
Вот современная цивилизация, которая пошла в противоположную от Христа сторону, она предлагает человеку стать вот таким: беспринципным, бездумным, невежественным, безнравственным, прожорливым и похотливым потребителем. И просто погибать. Если человек отказывается от своего человеческого достоинства, он сначала превращается в животное, то есть звереет, а потом сатанеет. Он начинает ненавидеть других людей, а потом ненавидит самого себя. Это удел любого безбожника, если его безбожие не было уврачёвано.
Если бы чаяние воскресения мертвых и жизни будущего века было достоянием каждого человека, хотя бы у нас в стране, если бы мы в этом чаянии воспитывали наших детей, то у нас была бы совсем другая страна, у нас было бы совсем другое правительство, у нас была бы совсем другая экономика и политика. Нас было бы не 140 жалких миллионов на огромную территорию в одну шестую часть суши, где мы скучились в человеческих муравейниках-мегаполисах, которые мы наплодили, разрушив свою естественную среду обитания. Нас бы было 800 миллионов, а может быть и миллиард. Вот тогда мы бы создали на Земле вполне достойную человеческого звания жизнь. Как было раньше, когда люди имели это чаяние.
И наш народ, как и раньше, был бы самым нравственным, самым чистым, самым трезвомыслящим, самым добрым и человеколюбивым, самым восприимчивым к чужой боли и страданиям народом, непобедимым народом, который ничем не сломить. Чаяние воскресения мертвых и жизни будущего века создает мощнейший психотип человека. Не жалкую ничтожную личность, которая не может устоять перед соблазном выпить, покурить или чего-нибудь нюхнуть. А человека, который ради этого чаяния готов отказаться от всего, потому что за этим чаянием стоит то, что несоизмеримо с тем, что может предоставить человеку земная реальность. Нет здесь такого богатства, которое было бы соизмеримо с тем, что чает христианин, чем он руководствуется и к чему он стремится. Христос говорит: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп он даст за душу свою». Нет ничего более дорогостоящего, чем человеческая душа. Нет ничего более драгоценного для человека, знающего о своей бессмертной душе и бесконечной перспективе своей жизни, чем христианское чаяние. Мы этим живём, мы этим и отличаемся от других людей. Если мы живём какими-то земными целями и задачами, если это для нас с вами главное, то тогда мы никакие не христиане. Мы такие же язычники, как все окружающие нас люди.
Когда-то под страхом смерти Бог запрещал своему народу общаться с язычниками. И все несчастья и страдания обрушивались на этот народ именно из-за увлечения язычеством, то есть земными благами, земными удовольствиями.