Шестой ангел. Наталия Беззубенко
Пришлось отвечать – потраченными впустую годами и разбитыми вдребезги юношескими надеждами.
С появлением интернета разыскать человека стало проще, особенно с такой редкой фамилией, особенно с такой репутацией искусного реставратора. «Агата Липай» – единственный подходящий профиль по его поисковому запросу. Вот нажмет он на кнопочку «Написать сообщение» на ее страничке, а дальше что? Привет, как дела? Помнишь меня? У нее своя устроенная жизнь, у него – какая-никакая, но тоже своя.
Матвей часто пересматривал ее интервью в сети, что-то там про вновь обретенную картину Репина. Он не помнил подробностей. Он изучал ее – как светились счастьем карие глаза, как искрилась радостью ее улыбка. Да, улыбалась она с экрана планшета совсем не так, как сегодня при встрече с ним. Можно было поставить видео на паузу и до боли в глазах всматриваться в знакомые черты. Жаль, что такую штуку нельзя проделать со временем…
В паркетном зале глупо получилось и сегодня, и тогда, в прошлой жизни…
Двенадцать лет назад.
Дискотека не бог весть что: треки староваты, звук в динамиках потрескивал, а подсветка – вообще фонарики от новогодней елки. Скукота, одним словом, но народу нравилось. Ребята оттягивались по полной, Толик косил под Джексона, получалось не очень, но всем смешно – все дело в контрабандной бутылке вина, попавшей в их отряд.
Откуда ни возьмись ему в руки свалилась Агата. Испуганная. Взъерошенная. Он и сам собирался к ней подойти. Но к такой девчонке нельзя подвалить просто: потанцуем? Для особенной девчонки нужны особенные слова, которые никак не подбирались. Он бормотал про Scorpions, только бы что-нибудь говорить, оттоптал ей все ноги и, должно быть, надоел свои занудством. Она, миниатюрная и воздушная, никак не вязалась со всем этим шалманом. И они сбежали, сначала к морю.
Море мерно вздыхало, шуршало камешками и что-то нашептывало им по секрету. Соленый ветерок поглаживал по лицу, приносил отголоски песен и лай собаки. По темной морской глади луна прочертила серебристую дорожку. Беседа не клеилась, и они молчали. Все слова казались в тот момент пустыми. Как передать ощущения легкости и восторга? Завороженность красотой теплой южной ночи? Незнакомый внутренний трепет от близости другого человека? Их молчание не было тягостным. Матвей чувствовал: Агате так же хорошо, как и ему.
Потом по дороге к ее дому они взахлеб придумывали истории про Захржевского и ангелов с морского дна. На дальней аллее парка случился деревенский хулиган. «Очкастый, приборзел?» Его глаза навыкате он запомнил прекрасно, потому и узнал сразу, спустя столько лет, в чернорабочем, таскающем мешки с хламом на мусорку. Из-под майки-алкоголички виднелся бицепс, по которому лентой извивалась татуировка «Будь мужествен», завершение надписи змеилось по второй руке – «и тверд». Не зря отец заставлял Матвея ходить в восьмом классе на борьбу. Разбитая губа и разборки на утреннем построении – это мелочи, он до сих пор помнил профиль Агаты в летних сумерках…
Наши дни.
Их