Богоматерь Нильская. Схоластик Мукасонга
благочестием своих дочерей, с большим трудом убедила полицейского открыть шлагбаум. Но одному посетителю мать-настоятельница все же не может отказать. Это господин де Фонтенайль, владелец кофейных плантаций. Девочки его побаиваются. Говорят, что он живет совсем один на своей полуразвалившейся вилле. Бо́льшая часть его плантаций пришла в упадок. Никто не знает, кто он такой: то ли сумасшедший, то ли белый колдун. Он роется в земле, ищет кости и черепа, носится на стареньком джипе по горным склонам, не разбирая дороги, подскакивая и громыхая на ухабах. И всегда внезапно появляется посреди пикника. Приветствует мать-настоятельницу, снимая театральным жестом панаму и демонстрируя бритый череп: «Мое почтение, преподобная матушка». Та же с трудом скрывает раздражение: «Здравствуйте, господин де Фонтенайль, а мы вас не ждали, не мешайте, пожалуйста, нашему паломничеству». – «Я, как и вы, пришел поклониться Богоматери Нильской», – отвечает он и отворачивается. Потом медленно обходит все циновки, на которых обедают лицеистки, останавливаясь время от времени то перед одной, то перед другой из девочек, машинально поправляет очки, разглядывает их, с довольным видом покачивая головой, зарисовывает в блокнот профили. Благовоспитанная девушка под его пристальным взглядом опускает голову (впрочем, этого требуют и правила вежливости), но некоторые не могут удержаться и украдкой кокетливо улыбаются в ответ. Мать-настоятельница не решается вмешиваться, боясь спровоцировать еще бо́льший скандал, и только с опаской наблюдает за действиями старого плантатора. Наконец тот направляется к чаше, куда стекает вода источника, достает из бесчисленных карманов куртки несколько ярко-красных лепестков и бросает их в воды зарождающегося Нила, затем трижды воздевает к небу широко раскинутые руки с растопыренными пальцами и произносит какие-то непонятные слова. Потом господин де Фонтенайль уходит обратно к автостоянке, откуда раздается покашливание мотора его джипа, а мать-настоятельница поднимается и приказывает: «Дочери мои, споем гимн». Лицеистки затягивают хором, между тем некоторые из них с сожалением смотрят, как рассеивается поднятая джипом туча пыли.
По возвращении Вероника открывает учебник географии. Проследить течение Нила не так-то просто. Сначала у него нет названия, а потом их становится слишком много. Можно подумать, что он сочится отовсюду.
Вот он прячется в озере, снова выходит оттуда – это Белый Нил, вот он теряется в болотах, с другой стороны – это уже его брат, Голубой Нил, чем ближе к концу, тем проще: он течет все прямо и прямо, и по его берегам лежит пустыня, он лижет подножие пирамид, тех самых, огромных, после чего разделяется на рукава, те перепутываются, образуя дельту, и все заканчивается в море, которое, как говорят, гораздо больше здешнего озера.
Вероника вдруг понимает, что за спиной у нее кто-то стоит, склонившись, как и она, над страницей учебника.
– Что, Вероника, ищешь обратную дорогу домой, туда, откуда пришли