Дыхание снега и пепла. Диана Гэблдон
часов верхом на настоящей лошади – мышцы бедер, необходимые для обоих видов езды, дрожали от перенапряжения.
– Может, позже, – сказал он, задумчиво прищурившись. – Ложись на спину, саксоночка, и подбери свою рубашку повыше. Теперь раскинь для меня ноги. Хорошая девочка. Еще чуть шире, ай?
Джейми подчеркнуто неторопливо начал снимать с себя рубашку. Я вздохнула и чуть передвинула бедра, пытаясь устроиться так, чтобы у меня ничего не свело, если придется лежать в одной позе долго.
– Если ты задумал то, что я думаю, то ты об этом крупно пожалеешь. Я даже не помылась по-человечески, – сообщила я с неодобрением. – Я жутко грязная и пахну как лошадь.
Уже обнаженный, он поднял одну руку и задумчиво принюхался.
– Да? Ну, я тоже. Это не важно, мне нравятся лошади.
Он отбросил всякие дальнейшие предлоги и игривую неспешность и, остановившись лишь проверить свою собственную готовность, осмотрел меня с одобрением.
– Ай, очень хорошо. А теперь подними-ка ручки за голову и схватись за изголовье кровати…
– Ты этого не сделаешь! – возмутилась я и тут же понизила голос, невольно поглядев в сторону двери. – Только не с Макдональдом в соседней комнате.
– О, еще как сделаю, – заверил он. – Черт с ним, с майором, даже будь там еще дюжина таких. – Однако он остановился, внимательно посмотрел на меня и, спустя мгновение, вздохнул и покачал головой. – Нет, – сказал Джейми затем очень спокойно. – Не сегодня. Ты все еще думаешь об этом голландском ублюдке и его семье, так ведь?
– Да. А ты нет?
Снова тяжело вздохнув, он сел рядом со мной.
– Я очень старался не думать, – ответил он прямо. – Но свежим мертвецам не лежится спокойно в их могилах, да?
Я положила ладонь ему на плечо, испытав облегчение от того, что он чувствовал то же самое, что и я. Ночной воздух казался беспокойным, полным призраков, и я ощутила щемящую тоску, которой веяло от опустошенного садика и от ряда сырых могил. Этот ветер дул насквозь через все тревоги и события вечера. Сегодняшней ночью нужно было быть в безопасности, в четырех стенах, рядом с горящим очагом и в компании близких людей. Дом чуть дрогнул, ставни заскрипели на ветру.
– Я хочу тебя, Клэр, – мягко сказал Джейми. – Мне это нужно… если ты позволишь?
Я невольно задалась вопросом, так ли те люди провели последнюю ночь перед смертью? В мире и уюте собственного дома? Муж с женой перешептываются, лежа рядом в постели, и не знают, что готовит им будущее. Я вспомнила, как на секунду, когда подул ветер, мне открылись ее длинные белые бедра, мелкие завитки между ними и выступ под нимбом каштановых волос – бледный, как резной мрамор, запечатанный посередине, словно передо мной была статуя.
– Я тоже тебя хочу, – ответила я так же мягко. – Иди сюда.
Джейми наклонился ко мне и потянул шнурок, который стягивал горловину ночной рубашки, изношенный лен послушно заскользил по плечам. Я схватила спадающую ткань, но он поймал мою руку и опустил ее. Одним пальцем он сдвинул рубашку еще ниже, потом задул свечу,