Гобелен судьбы. Алина Либерман
Смена года уж не за горами. Берёшь?
– Сколько за такую? – Никола зашарил по карманам в поисках колобашек.
– Обожди, – старик отобрал у Николы свечу и поставил на землю. – Отходь и гляди, – скомандовал дед и дунул на фитиль.
Пламя разгорелось, потянулось к самому солнцу и обдало Николу теплом, не хуже большого костра.
– Кошкин-йод! – подпрыгнул он. – Ну ты и мастер, дед Захар, чего только ни придумаешь!
– А то, – расплылся дед в улыбке, показав по два передних зуба сверху и снизу да оголённые дёсны на месте остальных. – Ну, берешь? – Дюжина колобашек за обе вещицы.
Никола выгреб из карманов горстку деньжат, пересчитал.
– Только десять, – скис он.
Дед сощурился, смешно скосил глаза.
– Ай, ладно, – махнул он рукой. – Хороший ты парень, бери за десяток.
– Спасибо! – просиял Никола. – А ты, дед Захар, приходи на обед в харчевню, мать тебе пирога на мой должок нарежет.
– А чаво у ней в начинке?
– Картошка да квашенная капуста.
– Капустка – это хорошо, – причмокнул дед. – Загляну. Будь здоров!
– И ты не хворай!
И разошлись каждый по своим делам.
По дороге вертел Никола в руках свечку да крынку со сметаной. Думал о старике Захаре, о его огоньках, об отце с его листьями, о матери с её молоком. Попробовал даже поговорить со сметаной, а чего толку? Поводил руками над опавшими листьями, позвал их – лежат себе, будто мёртвые, внимания не обращают. Постукал пальцами по лампадке, огонёк заплясал разноцветными язычками – работает, да только так ведь и должно быть – любой так сможет, а вот изготовить такое лишь Захару под силу. Чего же я могу, думал Никола, чего другие не сумеют. И не придумал ответа. Приуныл. Разложил покупки по карманам, да дальше в путь.
Дом, куда стремился Никола, показался из-за поворота. Из приоткрытой калитки вышагнул серый пушистый кот, взглянул на гостя ленивым взглядом, мяукнул.
– Привет, хозяин, – улыбнулся Никола и вошёл.
Две кошки-пеструшки гоняли птиц по двору, большой рыжий кот щурил на солнце медовые глаза.
– Кошкин-йод!
Никола едва не потерял равновесие – дымчатый малец с боевым мявканьем чуть не угодил под ноги. Никола обернулся в след котёнку. Тот влетел в забор, забил лапами, сражаясь с чем-то невидимым, встал в боевую стойку – лапы нарасшарагу, хвост трубой и замер. Через секунду выпрямился и рванул к дому – уши торчком, а в зубах – серая добыча.
– Ты-то мне и нужен, разбойник, – усмехнулся Никола и следом за котейкой вошёл в дом.
У окна крутила колесо прялки женщина. Седые волосы выбились из-под платка и торчали, подобно хлопьям шерсти на кудели. У печки сидела румяная девица. Пальцы её танцевали над шерстяным полотном, спицы звякали, сталкиваясь носами. Нитка тянулась к скамье и пряталась в ведёрке, чтобы клубок не укатился. Рядом сидел рыжий пушистик и не сводил глаз с крутящегося мотка. Осмелев, сунул лапу, но хозяйка шикнула, и он одёрнулся,