Среди мифов и рифов. Виктор Конецкий
слова они повторяют за мной хором. Хоть бы у одного я увидел носовой платок. Сопли висят до подбородка. Ну и рожи! С такими темпами мы будем разгружаться недели две.
– Крутится блок, – докладывает боцман.
Англичане потихоньку гаснут и разбредаются по местам.
Но шум поднимается у носового трюма. Шпалы у меня в кормовом трюме.
– Что случилось?
– Джон краской испачкался. Вас требуют.
– Боцман, красили у четвертого номера?
– Только надстройку румпельного…
– Неужели другого времени не могли выбрать? Сотня людей на палубах крутится!
– Там везде на ихнем языке плакаты вывешены, по закону!
– Пошли разбираться!
Толпа пляшет вокруг одного раскрашенного суриком Джона. Зачем он лазал к румпельному, болван? Сам виноват. И аншлаги – прав боцман – висят по всем правилам. Но боже мой, как они размахивают кулаками и крюками: «Мани!» – «Деньги!» А испачканы рваные, жалкие брюки и ладони.
– Спокойно, Семеныч, – успокаиваю я себя, а не боцмана. – Прикажите принести растворитель. Главное – не идиотский престиж, а работа.
Но не удерживаюсь. Тычу пальцем в брюки Джона, делаю самую презрительную физиономию, на которую только способен. И вдруг кричу волевым, как у Нельсона при Трафальгаре, голосом:
– Вёк! Работать!
Помогает.
Возвращается из госпиталя чиф. Паренька оставили там. Позвоночник цел. Насчет сотрясения мозга еще не ясно. Лежать несколько недель.
Боцман с ходу жалуется чифу, что я не разрешаю вахтенному у трапа работать. Вечный конфликт чифа с вахтенным помощником. Если матрос у трапа начнет работать, он принципиально за трапом смотреть не будет. Даже если по трапу вынесут капитанский сейф, матрос скажет, что он не видел: ему приказали работать, а глаз у него не десять – два, и смотреть ими в разные стороны только в цирке умеют…
Мы крупно цапаемся с чифом. От этого настроение ухудшается еще больше.
Вижу, что вся толпа докеров с носа повалила в надстройку. Бочки-противовесы повисли в воздухе. Лебедки стали. Приятная тишина.
Появляется капитан. Капитан интересуется, почему вахтенный матрос красит, знаю ли я правила несения вахтенной службы в иностранных портах.
Я слишком давно связан с флотом, чтобы валить вину на другого. Выйдет хуже, хотя так и подмывает пожаловаться на чифа.
Капитан сразу опять убывает.
Спускаюсь в надстройку. Столовая команды полным-полна докерами. Сигаретный дым, гул. Играют в шашки, в «шишбеш», листают газеты.
Грегори Пек подносит железную кружку чая.
У них уже ленч, что мы переводим – второй британский чай. Хорошо хоть забастовки нет. Я отмахиваюсь от чая. Грегори обижается. Беру кружку с мутным пойлом. Слабый чай с молоком и минимумом сахара, если он там вообще есть. Отрава. Они хлебают его на полный ход. Сидят в шляпах и кепках. Грегори полощет кружки в своем ведре. Рядом сундучок стоит – деревянный ящик с ременной ручкой. Там полотенце, ножи, кишка какая-то.
Ладно, пейте свое