Постфактум. Записки спортивного дипломата. Виктор Хоточкин
жизни и о поисках в ней какого-то особого смысла. Все шло по накатанной: семья, работа, дети, внуки – ничем не примечательная жизнь обычного человека, перешагнувшего экватор своего жизненного пути и также размеренно следующего к его логическому завершению. Все изменилось, когда в один из жарких летних дней 2017 года, находясь за городом, на даче, я почувствовал внезапную слабость и понял, что у меня проблемы с речью – я не смог внятно объяснить домашним, что со мной происходит. Мне страшно повезло, моя супруга Елена – медик, и она быстро поняла, что надо немедленно ехать в Москву. Меня усадили в машину и повезли в сторону города, где на середине пути нас уже поджидала вызванная по телефону карета скорой помощи. Дальше все происходило как во сне. Я задыхался, меня куда-то долго везли на каталке. Потом какие-то медицинские манипуляции, в промежутках – испуганные глаза жены и детей. И я отчетливо понял, что от меня уже ничего не зависит.
Очнулся я палате реанимации, весь облепленный датчиками и, видимо, для надежности привязанный к кровати. Ночами мне действительно хотелось встать и бежать из этой палаты, но никак не удавалось освободиться от хитроумно завязанных пут. Это приводило меня в бешенство, и, обессиленный, под утро я засыпал. Это длилось довольно долго, пока меня не перевели из реанимации в другую палату, что означало – кризис миновал.
Вот тогда ко мне и пришло осознание эфемерности прожитой жизни. Она разделилась на «до» и «после». Причем я осознавал, что «после» могло и не случиться. Я стал мысленно, как бы со стороны, оценивать прожитую жизнь, пытаясь понять, а что же в ней было такого, что могло бы утвердить меня в сознании, что жизнь прожита не зря.
Я вспомнил слова отца, который говорил, что человек может считать себя счастливым, если ему удалось оставить после себя какой-то след в жизни. И если уж не след, то хотя бы царапину в истории. С этим тревожным ощущением, что жизнь пролетела и ты после себя, по большому счету, не оставил ничего полезного или хотя бы заметного, я все чаще оставался один на один, уже выйдя из больницы. Есть такая серия книг – «Жизнь замечательных людей». Ни в коей мере не причисляя себя к этой категории, я пришел к мысли, что мне посчастливилось встретить таких людей в своей жизни и что об этих встречах стоит рассказать. Тем более что многие из них уже не смогут рассказать о себе в силу независящих от них причин.
Студенчество. Знакомство с Сибирью. Я б в филологи пошел…
Классе в десятом я все чаще стал задумываться над тем, чем заниматься после окончания школы. Учились мы тогда одиннадцать лет. И этот последний год школы оказался потраченным впустую.
Учились мы три дня в неделю, а два дня проводили на производственной практике на заводе имени Хруничева, что рядом с Филевским парком в Киевском районе Москвы. Мне повезло с наставником – Андрею Петровичу, токарю-суперпрофессионалу, поручали изготовление самых сложных деталей. Что-то, видимо, ему все же удалось передать мне, потому что я смог сдать экзамен на звание токаря шестого разряда.
Из