Шоссе обреченных. Джина Рицци

      Не считая яркой девушки в розовом топе, я выделила для себя еще одну особу. Это была женщина неопределенного возраста в черном жакете и коричневом длинном платье. У нее были настолько неухоженные густые брови, что некоторые мужчины бы позавидовали, а волосы с сединой у корней были взлохмачены так, будто ее ударило высоковольтным током. И на данный момент она была единственной, кто отказался рассказывать что-либо о себе или о наболевшем. Не всем понравилось (в их числе была и я) подобное поведение, ведь мы для этого и собрались, чтобы быть открытыми друг другу, но она так не считала.

      Психолог, поправляя оправу, не стала заострять на ней внимание и пропустила в надежде, что может быть чуть позже самодовольная особа соизволит рассказать нам что-нибудь, но по какому-то нахальному и надменному что ль выражению лица этой дамы мне было очевидно, что даже после всех выслушанных историй она ничего рассказывать не собиралась. Есть такая категория людей в любом коллективе. Они, как энергетические вампиры, которые питаются плохим настроением других, и получают от этого удовольствие, как и та дама в черном жакете с бровями, наслаждавшаяся любопытным зрелищем, потому что ее странная улыбка практически не исчезала с лица, и это тогда, когда плакать хотелось, а некоторым и вовсе – повеситься, как тому мужчине, у которого было ровно четыре неудачных попытки суицида.

      – Джина, – неожиданно обратилась ко мне психолог, – расскажи нам, пожалуйста, что привело тебя в «Луч надежды»? Мы выслушаем тебя внимательно, поддержим и поможем. Вместе мы все справимся.

      – Ах да, моя очередь.. – словно пришла в себя я,  почесала бровь и посмотрела поверх каштановой головы психолога на кирпичную стену позади нее. Кирпичная стена была единственным сырым полотном среди остальных стен зала, окрашенных в белый. На секунду я даже почувствовала себя этой кирпичной стеной, такой же безмолвной, на которую были устремлены десятки глаз. Они ждали от меня слов, а я пыталась собраться с мыслями, потому что всё это время у меня перед глазами была несколько иная картина  – картина моей никчемной в пустую растраченной жизни последних десяти лет, словно вычеркнутых из нее. Картина, на которой двое могут казаться очень даже счастливой семьей, но только внешне, как если бы это была бы реклама шоколадных конфет с красивой оберткой, под которой может прятаться всё, что угодно. Оковы неудачного несчастливого брака были сброшены почти полгода назад, но прошлое по-прежнему не выпускало меня из своих цепких лап.

      Я не испытала любви, я не почувствовала ни заботы, ни уважения, а брак постепенно превращался в сложную форму – навязанную несвободную привязанность друг к другу. Я уверовала в пустоту, которая со временем породила усталость абсолютно от всего до такой степени, что привело к тягостным и невыносимым мучениям. В итоге сама жизнь с привычками и так называемой привязанностью сделалась невыносимой и мучительной. Итог мой оказался таковым: