Лекарство для разбитых сердец. Даша Черничная
Слушай, Аль, как можно просыпаться каждое утро с хорошим настроением, если тебя будит такой вой?
– Я смогу проснуться только под нее, ну или Витаса. Но его ты запретила мне ставить. Практически связываешь мне руки и ноги.
Наконец–то разлепила глаза и посмотрела на свою подругу и по совместительству соседку Катю Игнатьеву.
С Катей мы жили в двушке моей бабушки. Как–то утром, наша дорогая, и всеми любимая Татьяна Марковна заявила моему отцу:
– Виктор, вези меня на дачу, буду теперь там жить, а Алина пусть присмотрит за моими цветами.
Так, бабуля взяла свои вещи и укатила осваивать земли возле дачи. Мне же было велено холить и лелеять саму квартиру и бабушкины комнатные растения.
Никто не знал точно, сколько их. В ее квартире единственной твердой поверхностью, на которой не стоял ни один горшок был обеденный стол. Однажды, я попыталась посчитать их, но меня сбили на отметке 48, и больше к этому занятию я не возвращалась.
Точно могу сказать – с моим появлением количество растений несколько снизилось, да простит меня бабуля.
Я переехала в ее квартиру на первом курсе, а на втором, ко мне переселилась Катя. Она не местная и до этого снимала квартиру у сумасшедшей бабули, которая наверняка застала динозавров. Большую часть месяца она была довольно адекватной и даже милой, но с приходом полнолуния в нее кто–то вселялся, и она обвиняла Катю в том, что та ворует у нее трусы.
Сначала это было смешно, потом странно, потом стало напрягать. В итоге Катю хватило на год, и она решила съехать от нее.
– Что с лицом, Аль? – спросила подруга, вырывая меня из потока воспоминаний. Сама Катя выглядела, при этом как ягодка в ясный летний день, как раз дорисовывала стрелку на втором глазу.
– До утра учила мировую экономику.
– Оу.
– Да.
– Вилкин жесткий дядька, но справедливый, – Катя нервно хохотнула.
– Да знаю, Кать. Поэтому и зубрила половину ночи, у меня же нет бессменного Тимошки в помощниках, – сказала я и начала заправлять кровать.
– Но–Но ты Тимошку не трожь, мне Тимошка самой нужен.
Был у Игнатьевой обожатель, Тимофей. В простонародье Тимошка. Жутко умный и совершенно стеснительный ботаник.
На первом курсе он влюбился в Катю и сразу же за учебным корпусом сообщил ей об этом, при этом у него все лицо его покрылось огромными красными пятнам – так нервничал, бедненький. Катерина выслушала его без тени сарказма и насмешки, и сказала, мол “пойми, прости, нам с тобой не по пути”.
Катерина хоть и была первой красавицей факультета, но при этом не особо зазнавалась и вела себя миролюбиво со всеми, кто был миролюбив с ней и ее окружением.
В общем, Тимошку она отшила дипломатично, за что, похоже, влюбила в себя его еще больше. Вот уже как 4 года он таскался за ней и помогал если не во всем, что касалось учебы, то во многом.
Моя подруга, не оставалась никогда в должниках и участвовала в его жизни как могла – то стиль ему попытается поменять, то блинами со сгущенкой накормит.
– Ты чего залипла, на лекцию опоздаем! – вырвала меня из воспоминаний Катя.
Я пошла в ванную, умылась, собрала волосы в хвост, замазала синяки под глазами, накрасила брови, глаза и немного румян на щеки – жалкая попытка хоть немного воскресить мое потухшее лицо.
На кухне Катерина уже допивала свой чай с бутербродом и утренней лентой новостей в соцсетях.
– Давай быстрее, через пятнадцать минут надо выходить, – сказала она, не поднимая глаз
– Мне хватит и десяти.
Пять минут на кофе и бутерброд, еще пять, чтобы надеть черные джинсы и черную рокерскую футболку с надписью “Long Live”.
В прихожей натянула на себя кеды, джинсовку и кепку. Весна в этом году выдалась теплая, поэтому необходимости в куртках не было. Села на пуфик и начала ждать.
История не знает ни одного случая, когда бы мы с Катей вышли вовремя.
Особый дар у нее – о–о–о–очень долго возиться или, например, стоя одетой в дверях развернуться и уйти переодеваться. Сменить джинсы и свитер на белое платье. А там выяснится, что ее розовые трусы просвечиваются, поэтому надо поменять и их. Потом непременно на колготках пойдет “стрелка” и она начнет искать новые. Точнее, старые, но без дырок. Ну и как вишенка на торте, уже стоя в прихожей, она вспомнит, что не приклеила пластырь на ногу, и уйдет заново снимать колготки.
Я нанесла на губы гигиеническую помаду и стала рассматривать себя в зеркале напротив – мне нравились мои русые, чуть вьющиеся волосы, длинные и густые. Я бы их никогда и ни за что не обрезала.
Однажды, в торговом центре нашего города, ко мне подошел парень, представился сотрудником модельного агентства и предложил сняться в рекламе какого–то местного эко–шампуня, они как раз искали моделей с красивыми волосами. Я испугалась, вежливо отказалась и быстро сбежала, хотя наверняка был бы интересный опыт.
Голубые глаза – как раз под цвет волос.