Вознесение. Геннадий Евгеньевич Деринг
Допросы, ставки очные – все процедурные моменты соблюдены. Признания кастраторов, ропот и стоны болтунцов – всё документировано! К нам, в канцелярию Суда, молений тонны поступили. Вам не докладывал Матфей? Ну, Мотя! (Люцифер выхватывает из подмышки папку, дёргает замок и кладёт на стол перед Боди-Богом солидную тетрадь.) Докладная на тринадцати листах. Полюбопытствуйте. Стал бы я вас, Авва, нерезонно шевелить!
БОДИ-БОГ (откинувшись в кресле, грозно). Массовая кастрация? Отъём Божьих даров благословенных?! С подобным злом у нас короткий разговор. Тяни на Суд, как там его? Но знай: невинного схарчить не дам!
ЛЮЦИФЕР (сдерживая радость). Зовут Яшкой, то есть Иаковом, Отче. По регистрации рутин, по крови иудей…
БОДИ-БОГ (твёрдо). Быть тому! Оставь бумаги на столе. Кстати, ты почему Мне подаёшь доклады всегда на тринадцати листах?
ЛЮЦИФЕР. Фирма, Отче, чёртова дюжина. Забыли?
Явление 2
(Верхняя площадка колоссальной, от земли до небес, Лестницы. На площадке – скромный храм в ионическом стиле. Между колоннами храма – мраморные статуи Посейдона, Гефеста, Геры, Афродиты, других богов и богинь. В широко раскрытые двери видна скульптура верховного божества Зевса Олимпийского – седьмое чудо света. Зевс смахивает с лица на Боди-Бога. Гигантское изваяние местами обуглено. На площадке – низкий столик с винами и амброзией. Под портик храма выходят Боди-Бог и Мать-богиня Светлая Исида.)
БОДИ-БОГ (глядя на статую Зевса, с грустной усмешкой). Вроде бы я и вроде бы уже не я. Всё шутки Хроноса. Сам-то он не стареет. А на меня глянет нет-нет, враг этакий, да и тряхнёт своим хронометром песочным. То морщ черканёт на лбу, то по кудрям мазнёт белилами. Досадно ему, что не растерялся Я, спас свой статуй из Константинопольского пожара. У самого-то только рельефы, да картинки на холсте, и те всё поздних времён, а достоверного портрета в молодости нема. Спасибо Фидию, запечатлел меня. Хотя тоже… Нет бы из мрамора сквозистого ваять, как и всегда ваяли богов, героев и софистов. Ну, что такое кость, пусть и слоновая? Тем более эбеновое дерево, не говоря уже о золоте. Всё тленное и преходящее. Мода, видите ли, в искусстве переменилась. Моде и гений подвластен. (Задумывается и декламирует.)
На дела мирские, прошлое итожа,
Оседает Время, как на след пороша…
ИСИДА. Отец! С твоими перевоплощениями не страшен тебе Хронос. Возвеселись!
БОДИ-БОГ (декламирует, тяжело вздохнув):
Нет в мире счастия ни дня,
Есть лишь за ним бесплодная погоня…
ИСИДА. Да что стряслось-то? Низвергся Конус? Мертвые забастовали?
БОДИ-БОГ (мрачно). Не смейся, женщина! Люци меня в разбор предательства вовлёк. Сдал докладную на тринадцати листах… И знаешь, кого язвит?
ИСИДА (с лёгкой тревогой). Кого на этот раз?
БОДИ-БОГ. Выходит, что самого меня. Ты помнишь старого Иакова?
ИСИДА. Встречались…
БОДИ-БОГ. Так вот, его потомок, тоже Яков, аморальный тип, обманом охолостил народ рутинов. Такие вот