Перерождение. Александр Трогон
между лопаток и с силой метнул нож.
Ли целился точно в сердце (а он никогда не промахивался); и когда он уже выкинул нож, в тот же миг Горский внезапно резко поднялся с места, и клинок со всей силы врезался русскому в нижнюю часть позвоночника.
Получив ощутимый удар в спину, Алекс сильно покачнулся, но не упал. В этот момент он поймал на себе взгляд Генриха, который, замерев, смотрел на Горского выпученными от страха и неожиданности глазами. Алексу хватило нескольких секунд, чтобы осознать, что он до сих пор жив и даже не ранен. Каково же было удивление Ли, когда он понял, что армейский нож угодил прямиком в заткнутый Горским за пояс пистолет, срикошетив и отлетев от него в сторону, при этом не причинив Алексу никакого существенного вреда, кроме будущего синяка в месте ушиба.
Выхватив пистолет и развернувшись в сторону предполагаемого противника, Горский без промедления привел его в боевое положение и сделал пару одиночных выстрелов в направлении нагромождения деревянных шпал, за которыми предположительно укрылся неизвестный метатель ножей. Звуки выстрелов гулким эхом отозвались от каменных сводов. Затем Алекс, пригнувшись, с оружием наизготовку, поменял свою тактическую позицию, быстро переместившись из освещенного участка в темноту.
В этот момент, вышедший из ступора, вызванного шоком происходящего, Генрих тоже не терял времени даром: схватив фонарь, он опрометью бросился бежать к выходу из тоннеля, оставив Горского самостоятельно разбираться с возникшей проблемой.
– Выходи с поднятыми руками, я знаю, что ты не вооружен! – выкрикнул Алекс во мрак, обращаясь к своему невидимому противнику.
Ответа не последовало.
Оставшись без света, Горский и Ли уравняли свои шансы. Стараясь не делать резких движений и не издавать лишних звуков, оба бойца стали плавно обходить друг друга по дуге: начинался смертельный танец двух равных противников.
Алекс отдавал себе отчет, что в кромешной мгле подземелья автоматическое оружие дает ему весьма условное преимущество над врагом: стрелять можно было только наугад, ориентируясь на шум, поэтому Горский снова убрал пистолет за пояс, подготовившись к рукопашному бою.
Когда глаза немного привыкли к внезапной темноте, в которую вновь погрузился тоннель после того, как Генрих малодушно сбежал, прихватив с собой фонарь, Ли начал смутно различать находящиеся вокруг него предметы. Нащупав шершавую, в зазубринах, поверхность деревянных шпал, у него возникла идея забраться на штабель, чтобы напасть на более рослого противника сверху. С обезьяньей ловкостью Ли начал карабкаться, цепляясь за любые щели и выступы, и довольно быстро достиг вершины. Забравшись, Юн тихо присел на корточки, пристально всматриваясь в темноту и прислушиваясь к еле различимым звукам крадущихся шагов Горского. Наконец подходящий момент настал, и Юн обрушился сверху на русского, повалив его спиной на землю.
Завязалась драка: Горскому